"Илья Туричин. Братья (Роман) " - читать интересную книгу автора

стороны могло показаться, что маленькая светловолосая женщина и долговязый
белобрысый подросток совершают, какой-то странный молитвенный обряд.
Так и показалось появившимся в дверях доктору Доппелю и штурмбанфюреру
Гравесу.


5

Машина сразу от шлагбаума набрала скорость. Переднее стекло было
поднято, боковые опущены. В салон с однотонным свистом врывался наружный
воздух, но прохлады не приносил.
Справа мелькали деревянные телеграфные столбы. Провода между белыми,
как цветы ландыша, изоляторами сильно провисали: то никли к земле, то
взмывали в густое голубое небо, тянулись, тянулись, и от мотания проводов
вверх-вниз начинало рябить в глазах.
Впереди, между голов шофера и сидевшего с ним рядом Отто, текла
навстречу серая широкая лента шоссе. У горизонта она мокро блестела и
переливалась, словно там прошел дождь.
Машину иногда встряхивало на неприметных ухабах. Павла подбрасывало
чуть не до крыши, какое-то мгновение он чувствовал себя беспомощно висящим в
воздухе, и от этого в желудке становилось пусто. Но тотчас тело вжимало
обратно в мягкое кожаное сиденье. Пахло кожей, незнакомыми духами, дорогим
табаком. Горячий ветер никак не мог выдуть этот чужой запах.
Рядом, закрыв глаза, покачивался на сиденье доктор Доппель, в
светло-сером костюме с чуть приподнятыми плечами, в белой рубашке с жестким
воротником, стянутым полосатым галстуком. Несмотря на жару, он не позволил
себе расстегнуть даже пуговку у ворота. За все время, что они мчатся по
бесконечному шоссе, не произнес ни слова. Только когда машину встряхивало,
доктор открывал глаза, смотрел мгновение безучастным взглядом прямо перед
собой и снова закрывал их. На Павла не взглянул ни разу, будто место рядом
было пусто.
Пронзительно и однотонно свистел ветер, свист вызывал в памяти вой
Киндера.
...Все вышли из номера в коридор, пса закрыли. Он часто .оставался дома
в одиночестве, растягивался в прихожей у двери и, положив голову на лапы,
терпеливо ждал возвращения хозяев. Хозяева вернутся, никуда не денутся! И не
было случая, чтобы он подал голос, залаял.
А в этот раз Киндер, видимо, учуял что-то необычное, неладное или
понял, что Павел покидает его навсегда. Кто угадает собачьи чувства и мысли?
Он вдруг завыл протяжно, тоскливо, на одной высокой ноте. Вой вонзался в
уши, заполнял мозг, леденил сердце. Павел остановился, рванулся назад. Он бы
помчался обратно к плачущей собаке, но мамина рука крепко сдавила плечо.
Мамина маленькая рука может быть такой тяжелой!


[Image009]


Вой оборвался, а Павлу казалось, что он все еще звучит, мечется в
длинном гулком коридоре от стены к стене. А когда ступили на лестницу,