"Илья Туричин. Кураж (Роман) " - читать интересную книгу автора

лейтенанту:
- Ну, лейтенант, все. Спасибо за подмогу. Теперь я сутки подушку буду
давить.
Он проводил саперов. Они уходили неровным строем и все оглядывались на
брезентовый чудо-шатер. Рабочие дошнуровывали малый шатер-конюшню.
Достукивали топорами плотники, ставя загородки для лошадей.
Напротив конюшни, как бы образуя маленькую улицу, стояли голубые,
зеленые и желтые вагончики. В них будут готовиться к выходу на манеж
артисты, переодеваться, отдыхать.
Сергей Сергеевич поднялся по деревянным ступенькам в один из
вагончиков, лег на свернутые ковры, сунул под голову ватник и мгновенно
уснул.
И даже шум и суета, поднявшиеся возле вагончиков утром, не разбудили
его. А суета была немалая.
Из гостиницы пришли артисты во главе с инспектором манежа, или, как его
называли, "шпрехом" Гурием Александровичем Каплуном. Это был очень
представительный мужчина: высокий, плотный, с аккуратно зачесанным седым
пробором, округлыми движениями и "бархатным" баритоном. Ходил он, невзирая
на погоду, без шапки, с поднятым воротником черного пальто и, даже когда
сухо, надевал черные блестящие калоши.
Гурий Александрович никогда не был ни жонглером, ни акробатом, ни
клоуном. Но с детства полюбил цирк, мальчишкой сбежал из дома и нанялся
служителем в номер с дрессированными собачками. Он ухаживал за ними: кормил,
выводил гулять, расчесывал, повязывал им шелковые банты, надевал штанишки и
доводил их до выхода на манеж.
А на манеже с собачками работала пожилая дрессировщица. Гурий смотрел в
щелку у занавеса и, если собачка на манеже плохо работала, расстраивался и
после представления долго и пространно разъяснял собаке, что она не права,
что это ее работа, а работу нужно исполнять хорошо, честно. Он никогда не
кричал на собак. И вообще ни на кого не кричал, не ссорился. Позже, став
ассистентом в львином аттракционе, он подружился и со львами. И львы, даже
будучи не в духе, никогда не рычали на него, понимали, что Гурия
Александровича нельзя обижать.
Потом он стал униформистом - убирал манеж, расстилал ковры, выносил
реквизит... Вся жизнь его прошла в цирке. У него не было ни семьи, ни дома.
Цирк стал для Гурия Александровича и тем и другим.
Артисты разошлись по своим вагончикам, распаковывали чемоданы, ящики,
тюки. Доставали костюмы. Что-то гладили, что-то подшивали. Громко
переговаривались, бегали за чем-то из вагончика в вагончик.
А Гурий Александрович стоял на цирковой "улице" в пальто с поднятым
воротником, в блестящих калошах. Суета доставляла ему удовольствие. Это была
предпраздничная суета. Потому что открытие цирка всегда праздник. А сегодня
прибывали животные, и директор Григорий Евсеевич решил использовать это
событие в рекламных целях. Не просто вести их через город, а с помпой.
В желтом вагончике у Лужиных было шумно и тесно. Тесно от разбросанных
в беспорядке вещей, а шумно от Павла и Петра. Впрочем, вещи были не просто
разбросаны. Гертруда Иоганновна безошибочно сказала бы, где что лежит. Но их
было много - пестрых цирковых костюмов, яркого реквизита, каких-то
замысловатых седел, сверкающих уздечек, баночек с гримом и еще каких-то
предметов, не понятных непосвященному.