"Иван Сергеевич Тургенев. Затишье" - читать интересную книгу автора

соседних уездах нас за это сюртучниками называют и даже упрекают якобы в
дурном тоне, но мы на это и внимания не обращаем! Помилуйте, в деревне жить
- да еще чиниться?
- Конечно, что может быть лучше... в деревне... этой натуральности в
обращении,- заметил Владимир Сергеич.
- А между тем,- возразил старичок,- и у нас в уезде живут люди, можно
сказать, умнейшие, европейски образованные люди, хоть и фраков не носят. Вот
хоть бы, например, историк наш, Евсюков, Степан Степаныч: он российской
историей с самых древнейших времен занимается и в Петербурге известен,
ученейший человек! В городе нашем старинное шведское ядро, знаете... там оно
среди площади поставлено... ведь это он его открыл. Как же! Центелер, Антон
Карлыч... тот естественную историю изучил:
впрочем, говорят, эта наука всем немцам далась. Когда у нас, лет десять
тому назад, забежавшую гиену убили, так ведь это Антон Карлыч открыл, что
она действительно была гиена, по причине особенного устройства ее хвоста.
Вот еще Кабурдин есть у нас помещик: тот больше легкие статейки пишет; очень
бойкое у него перо, в "Галатее" есть его статейки. Бодряков... не Иван
Ильич, нет, Иван Ильич этим неглижирует, а другой Бодряков, Сергей... как
бишь его по батюшке-то, Иван Ильич... как бишь?
- Сергеич,- подхватил Иван Ильич.
- Да, Сергей Сергеич,- тот стихами занимается. Ну, конечно, не Пушкин,
а иногда так отбреет, что хоть бы в столице. Вы его эпиграмму на Агея Фомича
знаете?
- На какого Агея Фомича?
- Ах, извините; я все забываю, что вы все-таки не здешний житель. На
нашего исправника. Очень смешная вышла эпиграмма. Иван Ильич, ты, кажется,
ее помнишь?
- Агей Фомич,- равнодушно заговорил Бодряков,-
...недаром славно Дворянским выбором почтен...
- Надо вам сказать,- перебил Ипатов,- что его выбрали почти что одними
белыми шарами, ибо человек он наидостойнейший.
- Агей Фомич,- повторил Бодряков,-
...недаром славно Дворянским выбором почтен:
Он пьет и кушает исправно... Так как же не исправник он?
Старичок засмеялся.
- Хе-хе-хе! а ведь недурно? С тех пор, поверите ли вы, всякий из нас
скажет, например, Агею Фомичу: здравствуйте - и уж непременно прибавит: "Так
как же не исправник он?" И Агей Фомич, вы думаете, сердится? Нисколько. Нет
- у нас этого и в заведении нет. Вот спросите хоть Ивана Ильича.
Иван Ильич только глазами повел.
- Сердиться за шутку, как это можно! Вот хоть бы Иван Ильич, е;о у нас
прозывают Складная Душа, потому что он весьма скоро на все соглашается. Что
ж? разве Иван Ильич за это обижается? Никогда!
Иван Ильич посмотрел, медленно мигая, сперва на старичка, потом на
Владимира Сергеича.
Название "Складная Душа" действительно очень шло к Ивану Ильичу. В нем
и следа не было того, что называется волей или характером. Всякий, кто
только хотел, мог увести его с собой куда угодно; стоило только сказать ему:
Иван Ильич, поедемте,- он брал шапку и ехал; а подвернись тут другой и скажи
ему: Иван Ильич, останьтесь,- он клал шапку и оставался. Нрава он был