"Иван Сергеевич Тургенев. Бретер" - читать интересную книгу автора

своих сослуживцев, но в дружбе состоял с одним только раздушенным
адъютантом; в карты не играл и не пил вина.
В мае 1829 года, незадолго до начатия учений, прибыл в полк молодой
корнет Федор Федорович Кистер, русский дворянин немецкого происхождения,
очень белокурый и очень скромный, образованный и начитанный. Он до
двадцатилетнего возраста жил в родительском доме под крылышками матушки,
бабушки и двух тетушек; поступил же в военную службу единственно по желанию
бабушки, которая даже под старость не могла без волнения видеть белый
султан... Он служил без особенной охоты, но с усердием, точно и
добросовестно исполнял долг свой; одевался не щеголевато, но чисто и по
форме. В первый же день своего приезда Федор Федорович явился к начальникам;
потом начал устраивать свою квартиру. Он привез с собою дешевенькие обои,
коврики, полочки и т. д., оклеил все стены, двери, наделал разных
перегородок, велел вычистить двор, перестроил конюшню, кухню, отвел даже
место для ванны... Целую неделю хлопотал он; зато любо было потом войти в
его комнату. Перед окнами стоял опрятный стол, покрытый разными вещицами; в
углу находилась полочка для книг с бюстами Шиллера и Гете; на стенах висели
ландкарты, четыре греведо-новские головки и охотничье ружье; возле стола
стройно возвышался ряд трубок с исправными мундштуками; в сенях на полу
лежал коврик; все двери запирались на замок; окна завешивались гардинами.
Все в комнате Федора Федоровича дышало порядком и чистотой. То ли дело у
других товарищей! К иному едва проберешься через грязный двор; в сенях, за
облупившимися парусинными ширмами, храпит денщик;
на полу - гнилая солома; на плите - сапоги и донышко банки, залитое
ваксой; в самой комнате - покоробленный ломберный стол, исписанный мелом; на
столе-стаканы, до половины наполненные холодным темно-бурым чаем; у стены -
широкий проломленный, замасленный диван; на окнах-трубочный пепел... На
неуклюжем и пухлом кресле восседает сам хозяин в шлафроке травяного цвета с
малиновыми плисовыми отворотами и вышитой ермолке азиатского происхождения,
а возле хозяина храпит безобразно толстый и негодный пес в вонючем медном
ошейнике... Все двери всегда настежь...
Федор Федорович понравился своим новым товарищам. Они его полюбили за
добродушие, скромность, сердечную теплоту и природную наклонность ко "всему
прекрасному" - словом, за все то, что в другом офицере нашли бы, может быть,
неуместным. Кистера прозвали красной девушкой и обращались с ним нежно и
кротко. Один Авдей Иванович поглядывал на него косо. Однажды, после ученья,
Лучков подошел к нему, слегка сжимая губы и расширяя ноздри.
- Здравствуйте, господин Кнастер. Кистер взглянул на него с
недоумением.
- Мое почтение, господин Кнастер,- повторил Лучков.
- Меня зовут Кистер, милостивый государь.
-Х Вот как-с, господин Кнастер.
Федор Федорович обернулся к нему спиной и пошел до" мой. Лучков с
усмешкой посмотрел ему вслед.
На другой день он, тотчас после ученья, опять подошел к Кистеру.
- Ну, как вы поживаете, господин Киндербальзам? Кистер вспыхнул и
посмотрел ему прямо в лицо. Маленькие, желчные глазки Авдея Ивановича
засветились злобной
радостью.
- Я с вами говорю, господин Киндербальзам!