"Юрий Тупицын. Эффект серфинга (Авт.сб. "В дебрях Даль-Гея")" - читать интересную книгу автора

молодой женщины, я несколько приукрасил картину. Правильнее было бы
сказать, что она - девочка-женщина, ребенок в облике взрослого человека,
заново постигающий окружающий мир, который представляется ей то
прекрасным, то, когда побеждает биофобия, ужасным и даже отвратительным.
Понимаете?
- Понимаю.
- Вы будете сталкиваться с резкими переходами настроений. С
раздражительностью, меланхолией, восторженностью и... некоторой
инфантильностью. Лена, если она примет вас, будет задавать вам массу
откровенных вопросов. Отнеситесь к этому с пониманием, не отпугните ее.
- Я не отпугну.
По виду Кирсипуу можно было догадаться, что он настроился на
обстоятельный разговор. С профессиональной привычкой в ходе беседы он
фиксировал выражение лица Лобова. Но догадаться о его настроении трудно
было даже опытному специалисту. Рубленые черты его лица были почти
неподвижны, лишь слабые отзвуки, легчайшие тени вазомоторных реакций
оживляли их. И тем не менее, когда Лобов сказал: "Я не отпугну", -
Кирсипуу помедлил, сделал одному ему известные выводы и свернул намеченную
беседу.
- Желаю вам удачи, Иван.
- Спасибо.



6

Лобов провел в Йеллоустонском профилактории три недели. Лена медленно
оттаивала. Возвращение интереса к жизни сопровождалось у нее рецидивами
болезни: то презрением к себе самой, то вялым равнодушием ко всем людям. И
хотя равнодушие это распространялось и на Ивана, общества его она не
чуралась. Лена привыкала к Лобову настороженно, нелегко преодолевая свою
депрессию и заторможенность. Она обращалась к нему только на "вы",
держалась официально и не допускала даже самых маленьких вольностей,
словно встречались они не в парке среди сосен и берез, а в служебном
кабинете, где Иван Лобов был на положении старшего. Лобов спокойно, даже
охотно принял эту манеру общения, которая большинству других людей
показалась бы искусственной, может быть, нелепой и, уж во всяком случае,
утомительной: в простой атмосфере естественного общения, лишенной женского
кокетства и мужского острословия, он чувствовал себя как рыба в воде.
Такие отношения позволяли ему естественно, без лишних усилий оставаться
самим собой: сдержанным, немногословным, но доброжелательным по отношению
к Лене человеком. Заметив, что Лена не тяготится его молчанием, Иван не
навязывался с разговорами, но на вопросы ее отвечал охотно.
Не договариваясь об этом заранее, Иван ежедневно, как бы само собой
разумеющимся образом встречался с Леной после завтрака возле той самой
старой сосны, где состоялось их знакомство. Обменявшись приветствиями и
новостями, они читали, вели неторопливые, перемежавшиеся паузами разговоры
или отправлялись на прогулки, с каждым днем становившиеся все более
дальними и продолжительными. Стараясь не быть навязчивым, вторую половину
дня Иван проводил без Лены. На прогулочном глайдере он побывал во всех