"Юрий Тупицын. Эффект серфинга (Авт.сб. "В дебрях Даль-Гея")" - читать интересную книгу автора

медальное лицо Снегина с уже отяжелевшими, но еще сохранившими свою
природную чеканность чертами, и мягкое, будто отполированное зноем и
ветром лицо африканки, добрую половину которого занимали глаза да губы, -
Лобов вдруг ощутил, как похолодело его сердце. Правда, оно тут же начало
оттаивать, но легкий холодок в груди, точно привкус мятной конфеты во рту,
застоялся и никак не хотел рассеиваться. В памяти Ивана всплыла улыбка
Лены, совсем не такая, как у африканки, - бездумная улыбка
трепетно-радостной плоти, совсем другая - улыбка души, улыбка
грустноватая, как и все иное, осмысленное человеком достаточно глубоко и
полно. Улыбка Лены всплыла, будто Лена на секунду присела за белый столик
рядом с Иваном и растаяла, оставив в груди мятный холодок.
Этот невольный вздох памяти потянул за собой и другую ассоциацию из
прошлого - кафе космонавтов на базе возле Стикса, что рядом с Далией. То
самое кафе, где десять лет тому назад Иван вот так же, с глазу на глаз,
встретился по делу со Онегиным, но тогда не по своей, а по его инициативе.
Прошло десять лет, а будто вчера это было! База на Стиксе, потом Даль-Гей,
Шпонк, Тика, Стиг, Кайна Стан, Таиг... И схватка не на жизнь, а на смерть
с Яр-Хисом. Целый мир, утонувший в прошлом! Утонувший, казалось бы,
навсегда, но теперь старательно воскрешаемый Иваном и вытаскиваемый им в
сиюминутную действительность по тайному велению судьбы. Иллюзия
скоротечности времени, превратившая десятилетнюю давность во вчерашний
день, возникла у Лобова, наверное, потому, что за это десятилетие он ни
разу не встречался со Всеволодом в кафе. Вообще-то встречи были, и
деловые, и на отдыхе во время земных каникул. Встреч было немало, и
случались они где угодно, но только не в кафе, а интерьер кафе космонавтов
за это время практически не изменился. Да и Всеволод почти не изменился!
Время быстро летит в детстве и на переломе от зрелости к старости. В
детстве десять лет - целая жизнь, а на роковом переломе те же десять лет
способны превратить полного сил мужчину в старика. А на рубеже от тридцати
до пятидесяти, который проходили сейчас и Снегин и Лобов, десять лет -
пустяк, мало меняющий человека. Вот и возникла у Ивана при виде
увлеченного танцем Всеволода Снегина иллюзия того, что встреча с ним
накануне опасной операции в Даль-Гее состоялась не десять длинных лет тому
назад, а буквально вчера... Тем более, что это далекое и близкое вчера
должно было получить свое сегодняшнее продолжение.
Когда в хороводе танца Снегин со своей партнершей переместился на
сторону Лобова, Иван, привлекая внимание товарища, поднял руку. Но
увлеченный разговором Всеволод этого не заметил. Иван профессионально
пожалел своего старого товарища: будь Снегин работающим
пилотом-командиром, такого никогда бы не случилось. Деквалифицировался
Всеволод на своем высоком административном посту.
Снегин жеста Ивана не заметил, зато заметили другие. В мире космонавтов
Иван Лобов пользовался известностью, ничуть не меньшей, чем в былые
времена какая-нибудь эстрадная супер-звезда. Только Иван пользовался
другой - трудовой известностью, которая возносила своего избранника далеко
не столь стремительно и шумно, но зато надежно и навсегда. Пожалуй, в
профессиональных вопросах космической работы авторитет и известность
Лобова были даже выше, чем у командующего дальним космофлотом Всеволода
Снегина. В среде гиперсветовиков бытовала ссылка на мнение Ивана Лобова,
как на прецедент, обсуждать который конечно же можно, но сомневаться в