"Борис Евгеньевич Тумасов. Да будет воля твоя (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

скорое возвращение домой, в стрелецкие слободы, что в Белом городе. Там
ждали их жены, семьи, огороды, ремесло: каждый из стрельцов промышлял на
жизнь, жалованье стрелецкое малое, да и то с частыми задержками...
Конь под Пожарским порывался перейти на рысь, князь натягивал повод и
думал о том, как легко бояре становятся переметами: вчера Шуйскому
присягали, сегодня - самозванцу, а завтра снова подадутся к Василию. Он,
Пожарский, тоже не без греха: когда первый самозванец в Москву вступил,
признал его царем...
Дорога то жалась к берегу Москвы-реки, то отворачивала к самому лесу,
и тогда стрелецкий голова выставлял боковое охранение: лес таил опасность,
в любую минуту из него могли высыпать сотни ватажников, отчаянных, не
знающих жалости.
Пожарскому было известно, что в этих местах гуляет ватага атамана
Салькова. Она разоряет барские поместья, чинит беспощадный суд - скорый,
кровавый. Кому служит Сальков: самозванцу ли, сам себе? Князь Дмитрий
Михайлович искал с ним встречи.
В полдень из ертаула прискакал дворянин, сказал: на переправе через
Пахру ватага в несколько сотен. Пожарский подозвал полкового голову, велел
ускорить шаг, чтобы не дать уйти атаману.
К Пахре подошли к обеду. Не успели ватажники изготовиться к бою, как
набежали стрельцы, прижали к берегу. Ожесточенно отбивались ватажники - не
дают стрельцы отойти к лесу, в речку загоняют. Берег усеяли убитые и
раненые: секут стрельцы ватажников, топят в воде. Щедро обагрилась Пахра
холопской кровью.


Тимоша пришел в себя к утру. Свежо. У костра, обхватив колени, сидит
Андрейка и смотрит, как роем поднимаются в звездное небо искры. Тимоша
попытался встать, застонал от боли.
Андрейка услышал, вскочил:
- Очнулся?
- Пить, - попросил Тимоша.
Андрейка нацедил из висевшего над костром казана чашу кипятка,
настоянного на духмяной траве, поднес Тимоше. Тот выпил жадно, обжигаясь.
Опустил голову на ветки, принялся вспоминать, что с ним приключилось.
Вспомнил: на них стрельцы навалились. Упал Сальков, ложились под секирами
ватажники. Крики и стоны, брань и рев...
Андрейка догадался, о чем думает Тимоша, сказал:
- Кого не в бою, того после добили. Иные в Пахре утонули. Уходить в
лес надобно, покуда стрельцы не нагрянули.
Неделя минула, как пристали Тимоша с Андрейкой к атаману Салькову, -
и вот уже нет ватаги.
Встал Тимоша - голова кружится, гудит. Чем ударил проклятый стрелец?
И раны на голове нет, а гудит и тошнит. Зашатался. Андрейка поддержал.
- Дай бердыш, опираться на него, - сказал Тимоша.
В лесу сели передохнуть. Рассвело, выглянуло солнце. С граем
потянулось к Пахре воронье.
- Зловредная птица, - заметил Тимоша, - на мертвечину падкая. С очей
начинает. - Поднялся, положил руку Андрейке на плечо. - Не горюй,
отлежусь, лес - покрова наша.