"Борис Евгеньевич Тумасов. Да будет воля твоя (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

но с условием: нигде не именоваться московской царицей...
Вышел князь Михайло во двор, поглядел, как конюхи лошадей чистят,
возок и телеги готовят, ступицы дегтем набивают.
В подворье тесно, да и во всем Китай-городе скученность великая:
боярские хоромы и дома служилых и торговых людей, лавки купцов и
ремесленников жмутся друг к другу.
По окончании Думы царь задержал племянника:
- В Новгороде с набором ратников поспешай. Сам чуешь, грозное время
для всей российской земли настало. Из дворян, что в Москве проживают,
ополчение собирать будем. Как мыслишь, кого над ним воеводой ставить?
- Иного не знаю, кроме Прокопия Ляпунова... Еще могу Пожарского
назвать.
- И я такоже мыслю.
Спрашивает Шуйский, а у самого взгляд колючий, острый. Чует Скопин,
не любят его дядья. Отчего бы?
Вышла из поварни кормилица - холопка, средних лет, крупная, лицо
белое, скуластое, а глаза раскосые: видать, татарское верх взяло. Поверх
яркого сарафана - душегрея. Поклонилась Скопину:
- Здрав будь, князюшка Михайло. И дома-то как след не пожил, снова
усылают.
- Дело государево, мамушка. - Князь обнял ее.
Кормилица держалась независимо, Скопин уважал ее.
- Поостерегись, князюшка, а я за тебя Бога молить стану да своему
Прошке накажу ни на шаг от тебя не отходить. Буде надобно, грудью
заслонит.
- За ласку твою и любовь благодарствую, мамушка. А сын твой Прошка,
брат мой молочный, знаю, предан мне, и за то сызнова тебе спасибо.
- Завтра уезжаешь?
- С рассветом тронемся.


Солнце клонилось к закату, когда Клементьево взбудоражили крики.
Проскакал парнишка, орал истошно:
- Ляхи с литвой идут! Ляхи с ли-и-тво-ой!..
Ударил набат. Его подхватил большой колокол монастырской Духовской
церкви, упреждая окрестные села и деревни об опасности.
Заметался люд: мужики грузили на телеги мешки с зерном, увозили их в
монастырь, бабы гнали скот, тащили узлы.
- В лавру, в лавру! - раздавались голоса.
Толпы народа шли в монастырь из Клементьева и Конкина, Панина и
Благовещенья, Кокуева и Служницкой слободы - искали защиты. У распахнутых
ворот их встречал маленький худой архимандрит Иоасаф. Задрав седую
бороденку, распоряжался: женщин с детьми - по кельям, скот - в хлев и за
изгородь, что находилась в дальнем, хозяйственном углу лавры.
Архимандрит отдавал приказания негромким голосом, стыдил безоружных
мужиков:
- Эко, побежали от чужеземцев с голыми руками! А чем борониться
станете, подумали? Ворочайтесь за топорами и вилами.
Тут же у ворот и на стенах возились монахи и стрельцы с пищалями,
ладили пушки. Архимандрит похвалил Артамошку: