"Борис Евгеньевич Тумасов. Да будет воля твоя (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

ряды, чуть отойдешь в сторону - слободы ремесленные, стрелецкие, дома и
избы разного люда, кабаки, где ели и пили разгульно, играли в зернь, где
сходились всякие гулеваны...
Лжедимитрий повернулся к Заруцкому:
- Служи, атаман, мне, государю, верой-правдой, а за то я тебя своей
царской милостью пожалую, как на престол родительский сяду.
Со стены грохнула пушка, и белое пороховое облачко поплыло над
посадом. Лжедимитрий тронул коня.
Обратную дорогу молчал, прикидывал свои и Шуйского возможности. По
всему получалось, царь Василий продержится долго, если не перекрыть подвоз
хлеба в город.


Вдоль древних стен Кремля, под горой, огибая царские сады и Тайницкие
ворота, течет Москва-река. С севера от боровских лесов впадает в нее
Неглинная, с востока - Яуза, с запада - Пресня.
По берегам, к самой воде, лепятся деревянные срубы банек. Вечерами и
по субботним дням они курятся сизыми дымками. Вдосталь напарившись и
нахлеставшись докрасна березовыми веничками, мужики и бабы в чем мать
родила остужаются тут же, в реках и запрудах.
Обильна Москва-река водами и рыбой разной. А на той стороне реки, от
Крымского брода - широкая луговая низина Замоскворечья с избами и
огородами, с заезжими дворами и сенокосами, кабаками и кружалом на
Балчуге, рощами и садами.
Замоскворецкие мужики всяким ремеслом промышляют, а кое-кто рыбу
ловит, плетет ивовые верши, ставит их на мелях...
У самого брода, в покосившейся, вросшей в землю избенке жил
захудалый, ледащий мужик Игнашка с гулящей женкой Матреной. К исходу дня,
в аккурат на праздник Ильи, заглянул в избу Яков Розан, пригнулся под
низкой притолокой, переступил порог, сел на лавку, поморщился:
- Хоть дверь отворяйте: от зловония дух перехватывает.
Матрена огрызнулась:
- Знамо, у тебя кровь дворянская, ан ко мне, смердящей, случалось,
ночевать хаживал. Ноне зачем явился?
- Не твоего ума дело. - Розан метнул ей деньгу. - Сходи в кабак.
Продолжая ворчать, Матрена вышла. Розан подпорол подкладку кафтана,
извлек листы:
- Здесь, Игнашка, письма царские, чуешь?
- Подметные! - ахнул мужик.
- Дурак, и голова твоя пустая. Царь Димитрий к стрельцам обращается,
к себе на службу зовет, чтоб Ваську Шуйского не защищали. - Поднял
палец. - Подкинешь стрельцам - вознагражу.
- А велика ли мзда? - Длинный нос Игнашки вытянулся еще больше.
- В обиде не останешься.
- Боязно!
- Не трясись, все одно сдохнешь - не от руки ката, так от зелья. Эвон
рыло красное, ровно кафтан стрелецкий. Держи письма да Матрене не
обмолвись.
Сам Розан страшился, как и Игнашка, однако виду не подавал. Когда,
таясь, впервые с письмом к Ляпунову крался, меньше караулов было, а нынче