"Вадим Туманов. Все потерять - и вновь начать с мечты " - читать интересную книгу автора

И вот конец пути - Ванино.
Поезд остановился в стороне от станции, на запасных путях. Накрапывал
дождь. Нас выстроили в колонну и повели по склону холма наверх от железной
дороги. Там за смотровыми вышками находились пересыльные зоны - помню
шестую, седьмую, восьмую... В пересылке, говорили, размещалось до 30 тысяч
заключенных. Их везли из Тайшетлага, Карлага, Бамлага и множества других
лагерей для погрузки на спецпароходы, уходившие на Магадан.
Нашу колонну привели к железным воротам пересылки. Этап поджидало
начальство лагеря и комендатура. Нас посадили на землю, офицеры спецчасти с
формулярами в руках выкрикивали наши имена. Из толпы вышел комендант лагеря.
Он был в офицерских галифе, заправленных в хромовые сапоги, и в военном
кителе без погон. Если бы не широкие плечи и катающаяся между ними чугунная
голова, я бы еще сомневался, не обознался ли, но сомнений не было - Иван
Фунт! Видно, пошел в гору, если стал комендантом пересылки, более крупной,
чем владивостокская, неминуемой для каждого, кто шел на Колыму. В его
окружении знакомые лица - Колька Заика, Валька Трубка, другие бандиты.
Фунт шагнул вперед и обратился к этапу с короткой речью. Я запомнил
первую фразу, смысл которой не сразу дошел до меня:
- Так, б...и, права здесь шаляпинские!
Подразумевались права грубого крика, брани, ругани, которые вместе с
лаем собак и
лязгом винтовочных затворов отныне будут сопровождать каждый наш шаг.
Станут звуковой средой обитания, заглушат память о других звуках, которые
остались в прошлой жизни. Однако тогда я этого не понимал.
Но представление перед воротами зоны только начиналось.
По формулярам стали выкрикивать воров. В числе первых назвали Володю
Млада. Его и еще десять-двенадцать человек поставили отдельной шеренгой.
Поблизости был врыт столб, на нем кусок рел ьса. К шеренге подошел Колька
Заика, держа в опущенной руке нож. Этап, четыре-пять тысяч человек, сидя на
корточках, молча наблюдал за происходящим. Первым стоял молодой незнакомый
мне парень. К нему шагнул Заика:
- Звони в колокол.
Это была операция по* ссучиванию так называемых честных воров -
заставить их ударить
по рельсу, "звонить в колокол". Что-либо сделать по приказу
администрации, хотя бы просто подать руку, означало нарушить воровской закон
и как бы автоматически перейти на сторону сук, так или иначе помогающих
лагерному начальству.
Не буду.
Звони, падла! - Заика с размаху ударил парня в лицо. Рукавом телогрейки
тот вытер кровь с разбитых губ.
Не буду.
Тогда Заика в присутствии наблюдающих за этой сценой офицеров и всего
этапа бьет парня ножом в живот. Тот сгибается, корчится, падает на землю,
дергается в луже крови. Эту сцену невозмутимо наблюдают человек двадцать
офицеров. Заика подходит к следующему - к Володе Младу. Я вижу, как с ножа в
руке Заики стекает кровь.
- Звони в колокол, сука! Над плацем мертвая тишина. Девичье лицо Млада
зарделось чуть заметным волнением:
- Не буду. Заика ударил Млада в лицо ногой, сбил на землю, стал пинать