"Ольга Туманова. Шутка" - читать интересную книгу автора

так поступать просто не может), скажи, что меня нет дома".
А бабушка: "Да ты хоть узнай сначала, кто говорит!"
- Ну, какая разница?! Нет меня!
А бабушка качает головой:
- Довыбираешься! Привыкла, что их вокруг тебя полно. А проснешься
однажды и увидишь, что рядом - никого. Вот тогда вспомнишь, как швырялась
ими, да поздно будет.
Кате такие разговоры обидны чрезвычайно. Кем это она швыряется? Кого
это вокруг нее полно? Знакомых? Ну, если им сейчас скучно и охота поболтать,
почему она должна гробить весь день на говорильню? Никем она не швыряется.
Сами они все появляются откуда-то, сами узнают телефон, сами звонят, им
заняться нечем - значит и ей тоже? А говорить с ними не о чем. Есть, правда,
несколько ребят, те могут и по телефону рассуждать о поэзии, о новых
сборниках, о какой-нибудь встрече, скажем в Политехническом, стихи читать
вот с ними литературные телефонные диспуты и обмен мнением на фоне взаимных
поэтических чтений Катя проводит. Это ей интересно. Но уж тут тотчас
заговаривает обычно молчащий отец, да так, что и не остановишь его, словно
ему надо наверстать все время молчания.
Как раз в момент телефонного общения отцу непременно требуется
позвонить. Ладно еще, если из дома. Можно перед собеседником извиниться,
попросить перезвонить. А то из метро. Прежде чем выйти из вестибюля и сесть
в автобус, отец звонит домой и сообщает, что он купил сосиски. А телефон
занят и занят. И отец приезжает домой больной от бешенства, что сообщение о
купленных им сосисках не появилось дома прежде него. Не зная, в чем дело, а
только увидев лицо отца, можно подумать, что в доме произошла катастрофа,
трагедия - всей семьи, или в общечеловеческих масштабах даже. Катя как-то
пыталась ему объяснить, что обед, между прочим, все равно готов с утра, и
никто бефстроганов в кусок говядины назад не превратит оттого, что он купил
сосиски, но отец в такие моменты слышит только себя и его монолог с
бесчисленными речевыми вариациями и тональностями одной-единственной фразы
"Я хотел позвонить домой, сказать, что я купил сосиски, но телефон был
занят" мог бы вызвать зависть лучшего греческого хора. И рефрен - тоже во
всевозможном разнообразии - "О чем можно столько говорить по телефону?!"
А они даже и не говорят в привычном смысле этого слова, они просто
читают друг другу стихи. Вот и сегодня звонил знакомый аспирант и читал,
постанывая:

В улыбке дней блистает небосвод,
словно шальная голубая роза
в дразнящих и смеющихся зубах.
Лишь дважды в год, лишь в редкие мгновенья
моей судьбы или судьбы небес,
ликующая голубая роза
блестит в окне облачного пробужденья,
когда свободна утренняя мысль,
как ветряная мельница канкукул,
и мчит, забыв вчерашний день,
не собираясь с чем-нибудь считаться.

Катя даже и не очень понимает, о чем собственно речь в том