"Худайберды Тухтабаев. Конец Желтого Дива" - читать интересную книгу автора - А роз-то у вас! Какие цвета, какие сорта!
- Нужно умыться, переодеться. О цветах еще наговоримся. В этот момент калитка в заборе, разделяющем двор Салимджана-ака с соседним, с треском растворилась и из нее выбежали пятеро детишек. Впереди несся мальчик лет семи с рыжими волосами, а шествие замыкала девочка лет двух, похожая на куклу. Полковник поочередно обнял их всех, раздал по шоколадке. Потом громко крикнул, обернувшись к забору: - Бахрам, а ты чего не идешь? Из соседнего двора донесся тоненький голосок: - Я без штанишек! - Ну, брат, на тебя не напасешься! - засмеялся Салимджан-ака. - Я же тебе на днях купил штаны? - А они мокрые. Салимджан-ака передал шоколадку для невидимки Бахрама одному из сорванцов. - Соседские малыши, - пояснил полковник. - Представляешь, одиннадцать детей у них! Сам в магазине работает, но такой честный, чистый парень, какого поискать! Иные поработают в магазине год-два, сразу отгрохают себе хоромы, покупают машину... А этот двадцать лет завмагом, но детишки одеты кое-как. "Хижина" полковника Атаджанова состояла из четырех комнат и длинной застекленной веранды, похожей на салон трамвая, уставленной кувшинами и горшочками с цветами. "Цветы и дети..." - подумал я и вспомнил, как бабушка поучала: "Крепко держись человека, который любит детей. У таких людей сердце бывает чистым, беззлобным". Вот и надо держаться за Салимджана-ака! - решил Полковник вышел из дома в полосатой пижаме, но даже в таком домашнем виде не потерял своей выправки и осанки. - Наверное, ломаешь голову, зачем, мол, начальник привел тебя к себе домой? - спросил Салимджан-ака. - Правда, я подумал об этом... - Я живу один. Подумал-подумал, вот и решил... что ты можешь жить у меня, пока не получишь квартиры. У меня был сын, почти такого же возраста, как ты, была жена... А теперь, видишь, один я как перст. Пошли, покажу тебе карточку жены. Мы вошли в гостиную, обставленную полированной мебелью. На серванте и шкафах стояли хрустальные вазы. На стене висели два портрета. - Это она... Келинойи твоя, - проговорил Салимджан-ака глухо. - Раз уж ты мой названый сын, так позволь, я буду называть ее твоей тетушкой. Смотри, как живая она здесь... Точно хочет спросить: "Что вы так задержались сегодня, Салимджан, голодны небось". А это - мой сын Каримджан. Сейчас в исправительно-трудовой колонии... На глаза полковника навернулись слезы, голос задрожал. Он поспешно вышел из комнаты. Я, недоумевая, бросился за ним. Салимджан-ака с садовыми ножницами зашел в цветник, нарезал полную корзину лучших роз и молча вышел за калитку. Я каким-то шестым чувством понял, что следовать за ним не надо. Застыл посреди двора в растерянности, пока меня не окликнула та самая женщина с полным белым лицом. Она принесла на подносе свежие, только что снятые с тандыра лепешки, разные конфеты, чайник чаю, поставила все это на стол. |
|
|