"Владимир Тучков. И на погосте бывают гости ("Танцор")" - читать интересную книгу автора

извращенческий.
- Что, так в метро и едет? В маске?
- Ну, - начала фантазировать Стрелка, - может, походит где-нибудь в
закоулках минут десять, покайфует, а потом снимает. А может, так и едет. Это
ведь не черная маска, которая для грабителей. Белая - это совсем другое.
Мол, калека, все лицо обгорело или там проказа, или еще что. Ему, думаю, в
метро еще и место уступают.
Добравшись до дома, сразу же завалились спать. Изможденно. Нормально
отдохнули. Ходи после этого по клубам, радуйся прелестям столичной ночной
жизни.
То моросило, то ветер сносил к востоку темное уплотнение с рваными
краями, то приволакивал следующую дозу мелкого, как маковые зерна, дождя.
Кладбище, приткнувшееся одним боком к суетному Ярославскому шоссе недалеко
от речки Учи, думало о чем-то своем. Знало много, очень много, но все это
держало в тайне.
Погода была просто отменная. Настраивающая на соответствующий лад: "Тот
жил и умер, та жила и умерла, и эти жили и умерли; к одной могиле другая
плотно прилегла. Земля прозрачнее стекла, и видно в ней, кого убили..."
Старые обветшавшие и новые, аспидного цвета, кресты, гранитные
параллелепипеды памятников и архаичные фанерные пирамидки - и запущенные, и
ухоженные - все это уже прижилось, проросло корнями и уже существовало
отдельно от родных и близких, "жило своей жизнью". Все это уже не болело, не
требовало безутешной постоянной скорби. Это уже как выращенный и уехавший в
другой город старший ребенок, когда всё переключилось на младших.
А тут - зияющая могила. Развороченная бездушными лопатами земля. Словно
полостная операция под наркозом, потому и не стонет. Точнее, после
парализующего укола...
Примерно такие, но облеченные в образы, а не в слова мысли занимали
Маньяка. Вот уже час он прохаживался меж оградок, автоматически читая
фамилии и вычитая из года смерти год рождения, получая таким образом
разновеликие куски жизни, отпускаемые неведомой продавщицей никогда не
иссякаемой очереди из нерожденных. И тот же, знакомый, ропот в хвосте -
хватит ли всем? И то же волнение. И безмерное счастье получивших, оторвавших
свое. Однако им и помирать придется раньше, чем тем, которые позади...
Вдалеке начало нарастать урчание мотора. Маньяк нервно закурил.
Несомненно, это она. Хоть и в закрытом гробу. Да и как иначе, если голова
чужая. Наверняка об этом родственникам ни слова.
Маньяк до мельчайших подробностей вспомнил ее лицо. Хоть и не очень
свежее, но ставшее от ужаса прекрасным - чистым, просветленным... Словно под
венцом...
Вспомнил родинку под левым соском. Тогда она потрясла Маньяка, породила
в воспаленном сознании бездну ассоциаций, море искрящихся парадоксами
аллюзий...
И он аккуратно срезал ее, зачарованно наблюдая за побежавшей к животу
струйкой крови. И тем самым лишил себя возможности отступления. Потому что
те муки, которые ей предстояло пережить здесь и сейчас, не шли в сравнение с
тем, что ожидало бы ее в будущем, если б он дрогнул и ушел. На этом месте
образовалась бы меланома. Потом пошли бы метастазы. Долгое и мучительное
умирание.
Поэтому теперь он уже был милосердным посланником.