"Сергей Цветков. Узники Тауэра " - читать интересную книгу автора

а дочь его, Мария Тюдор (объявленная теперь плодом прелюбодеяния королевы
Екатерины и, следовательно, незаконнорожденной), взойдет на престол (эта
вторая часть предсказания Кентской Девы впоследствии сбылась).
Угрозы пророчицы переполнили чашу королевского терпения. Елизавета и
отец Бокинг были отправлены в Тауэр. Незамедлительно состоялся суд. Бедная
пророчица в последнюю минуту созналась, что она простая, не вдохновенная
свыше женщина, исполнявшая то, что ей приказывали делать святые отцы во
славу Бога и церкви. Комната над воротами Холодной гавани, в которой жила
Елизавета Бартон в ожидании приговора, на многие годы сохранила название
Светлицы Монахини.
Епископ Фишер, который не раз публично давал, понять, что пророчества
Кентской Девы исходят от Бога, был обвинен в содействии государственной
измене. На суде он признал ложность пророчеств, но оправдывал себя тем, что
искренне верил обманщице. Это соображение не было принято судьями во
внимание. Кромвель заявил, что его преосвященство верил в истинность
лжепророчеств, потому что хотел, чтобы слова Елизаветы Бартон оказались
правдой.
Преступление Елизаветы и отца Бокинга было очевидно - они прямо
угрожали королю смертью. Но с Фишером дело обстояло не так просто, и в
глазах многих он являлся мучеником за веру. Тем не менее, восьмидесятилетний
епископ был заключен в Тауэр как заговорщик. Его поместили в так называемый
Крепкий Покой - верхнюю комнату Колокольной башни. Узник сильно страдал от
холода и сырости, так как Колокольная башня располагалась над рвом с водой и
постоянно была окутана туманом. Фишер жаловался Кромвелю на то, что его
оставили без теплой одежды. Однако он не терял присутствия духа и присущей
ему насмешливой иронии. Однажды Фишер спросил тюремного повара, почему тот
вчера не принес ему обед.
- В городе говорят, - ответил повар, - что нынче вы будете казнены, и я
полагал излишним заниматься для вас стряпней.
- И, однако, несмотря на слухи, я жив, - возразил Фишер. - Поэтому что
бы ни говорили обо мне, ты готовь обед каждый день, а если, придя сюда, не
застанешь меня в живых, то съешь его сам.
Возможно, Генрих VIII и Кромвель и оставили бы ему жизнь, но Фишер не
сделал и шагу навстречу своему спасению. Напротив, он поддерживал тайные
сношения с оппозиционным духовенством, вел переписку с Римом, и Папа Павел
III против воли короля демонстративно послал ему кардинальскую шапку. Узнав
об этом, Генрих VIII в гневе воскликнул:
- Клянусь, он наденет ее только на плечи!
Смертный приговор Фишеру был доставлен в Тауэр в полночь (за несколько
дней перед казнью Томаса Мора), и наместник сэр Эдмунд Уолсингем перед
рассветом отправился в Колокольную башню, чтобы объявить узнику приговор.
- Вы не приносите мне большую новость, - спокойно сказал разбуженный
Фишер, - я давно уже этого ожидал. В котором часу я должен умереть?
- В девять утра.
- А теперь который?
- Пятый.
- Так, с вашего позволения, я посплю еще часика два: сегодня я очень
мало спал.
Он проснулся в семь часов и надел лучшее свое платье. Удивленный слуга
спросил, зачем он так нарядился.