"Стефан Цвейг. Диккенс" - читать интересную книгу автора

одним завитком - предложение. Позже он стал прибегать к своеобразному
поэтическому стенографированию действительности, заменяя одной характерной
подробностью целое описание, дистиллируя из пестрых фактов действительности
квинтэссенцию наблюдений. Он с поразительной дальнозоркостью различал мелкие
внешние признаки, его взор, ничего не упуская, схватывал, как хороший
объектив фотоаппарата, движения и жесты в сотую долю секунды. Ничто не
ускользало от него. Эта зоркость еще увеличивалась благодаря удивительному
свойству его взгляда: он отражал предмет не в его естественных пропорциях,
как обыкновенное зеркало, а словно вогнутое зеркало, преувеличивая
характерные черты. Диккенс всегда подчеркивает своеобразные особенности
своих персонажей, - не ограничиваясь объективным изображением, он
преувеличивает и создает карикатуру. Он усиливает их и возводит в символ.
Дородный Пикквик олицетворяет душевную мягкость, тощий Джингл
черствость, злой превращается в сатану, добрый - в воплощенное совершенство.
Диккенс преувеличивает, как и каждый большой художник, но стремится не к
грандиозному, а к юмористическому. Невыразимо комический эффект его
изображения зависел не столько от прихоти писателя или его озорства, сколько
заключался в той замечательной особенности его зрения, благодаря которой
этот проницательный взгляд отражал все явления жизни, каким-то образом
преломляя их и превращая в диковинки и карикатуры.
И в самом деле, гениальность Диккенса не в особых свойствах его души,
немного мещанской, а именно в этой оригинальной оптике. Он, собственно
говоря, никогда не был психологом, который магически постигает человеческую
душу, заставляя ее светлые или темные семена прорастать и распускаться во
всем многообразии форм и красок. Его психология начинается с видимого, он
характеризует человека через чисто внешние проявления, разумеется через
самые незначительные и тонкие, видимые только острому глазу писателя. Он,
как английские философы, начинает не с предпосылок, а с признаков. Он
подмечает малейшие, вполне материальные проявления духовной жизни и через
них, при помощи своей замечательной карикатурной оптики, наглядно раскрывает
весь характер. По признакам он заставляет определять особенности характера.
Школьного учителя Крикла он наделяет слабым голосом, так что тот с
трудом выдавливает из себя слова. И вы уже заранее чувствуете страх детей
перед этим человеком, у которого от напряжения голосовых связок вздувается
на лбу вена. Руки Урии Гипа всегда холодные и потные - и образ уже вызывает
неприятное чувство брезгливого отвращения. Это мелочи, внешние детали, но
всегда такие, которые влияют на психику. Иногда то, что он изображает,
является в сущности только воплощением, какой-либо странности, причудой,
принявшей облик человека, механической куклой, движимой капризом. Иногда он
характеризует своего героя через его спутника - кем был бы Пикквик без Сэма
Уэллера, Дора без Джипа, Барнеби без ворона, Кит без пони! - и отмечает
особенности образа не на самой модели, а на ее гротескной тени. Его
характеры в сущности - только сумма признаков, но так тонко выписанных, что
они во всех отношениях дополняют друг друга, составляя превосходный
мозаичный портрет, и поэтому они воздействуют в большинстве случаев лишь
внешне, наглядно, рождая яркие зрительные представления и довольно смутные
чувства.
Стоит нам назвать одного из героев Бальзака или Достоевского, pere
Goriot[10] или Раскольникова, сразу как эхо возникнет чувство воспоминание о
самоотречении, отчаянии, хаосе страстей. При имени Пикквика всплывает