"Стефан Цвейг. Побег в бессмертие ("Звездные часы человечества") " - читать интересную книгу автора

наспех сплетенным индейцами из луба. Все, чем испанцы могут подкрепить
силы, - это горсть маиса; измученные бессонницей, голодные, истомленные
жаждой, облепленные мириадами жалящих, сосущих кровь насекомых, они
пробиваются вперед в изорванной шипами одежде, с израненными ногами; глаза
их лихорадочно блестят, лица распухли от укусов москитов, они не знают ни
отдыха днем, ни сна ночью и вскоре окончательно теряют силы. Уже через
неделю значительная часть отряда не в состоянии больше выдержать тяготы
пути, и Нуньес де Бальбоа приказывает остаться на месте всем истощенным и
больным лихорадкой; он знает, что подлинные опасности еще впереди. Лишь с
отборными людьми своего отряда отважится он на решающее испытание.
Наконец начинается подъем в гору. Редеют дремучие дебри, которые только
в болотистых низинах предстали во всем своем тропическом буйстве. Но теперь,
когда тень больше не защищает путников, тяжелые латы нестерпимо накаляются
под отвесными жгучими лучами тропического солнца; изнуренные люди способны
сейчас лишь медленно и только короткими переходами, преодолевая ступень за
ступенью, взбираться по холмам к той горной цепи, к тому твердокаменному
хребту, который тянется вдоль узкого промежутка между двумя океанами.
Постепенно горизонт становится шире, а воздух прохладнее. После
восемнадцатидневных героических усилий самые большие трудности, видимо,
позади; перед путниками вздымается гребень горы, с ее вершины, по словам
проводников-индейцев, взору откроются оба океана - Атлантический и другой,
еще неведомый и безыменный, Тихий океан. Но именно теперь, когда, казалось
бы, окончательно побеждено упорное и коварное сопротивление природы, их
встречает новый враг: кацик, правящий областью, расположенной по другую
сторону горного хребта, с сотнями своих воинов пытается заградить проход
чужеземцам. Но у Нуньеса де Бальбоа уже есть большой опыт борьбы против
индейцев. Стоит ему дать залп из аркебузов, и искусственная молния и гром
вновь оказывают свое испытанное магическое действие на туземцев. Они
разбегаются, испуская вопли ужаса, преследуемые испанцами и охотничьими
собаками. И вместо того, чтобы радоваться легкой победе, Бальбоа, как и все
испанские конкистадоры, оскверняет ее низкой жестокостью: он выпускает на
безоружных и связанных, еще живых пленников - замена боя быков и игрищ
гладиаторов - свору голодных, свирепых псов, которые их грызут, терзают,
рвут на куски. Так гнусная бойня позорит последнюю ночь накануне
бессмертного дня Нуньеса де Бальбоа.
Неповторимые, необъяснимые противоречия в характере и поведении
испанских конкистадоров: на редкость верующие и набожные христиане, они от
всего сердца призывают бога и в то же время совершают его именем самые
мерзкие, бесчеловечные злодеяния, какие только знала история. Способные на
самые великолепные и героические проявления мужества, на самопожертвование,
на изумительную стойкость в испытаниях, они борются между собой и бесстыдно
обманывают друг друга; и все-таки даже в своем падении они сохраняют ярко
выраженное чувство чести и чудесное, поистине достойное восхищения понимание
исторического величия своей задачи. Тот самый Нуньес де Бальбоа, который
накануне бросил на растерзание кровожадным псам невинных, безоружных и
связанных пленников и, может быть, с удовольствием поглаживал еще влажные от
свежей человеческой крови песьи морды, - прекрасно понимает значение своего
подвига в истории человечества и способен в решающую минуту на такой
великолепный жест, который навеки останется в памяти потомков. Бальбоа
знает: этот день, 25 сентября, станет всемирно-историческим днем; и с чисто