"Стефан Цвейг. Завоевание Византии ("Звездные часы человечества") " - читать интересную книгу автора

бортами и шлемами, генуэзские матросы еще в состоянии обороняться от лезущих
кверху турок, они еще отгоняют нападающих крюками, камнями и греческим
огнем. Но скоро этой борьбе наступит конец. Силы греков и турок слишком
неравные. Генуэзские суда обречены.
Какое ужасное зрелище для тысяч людей, собравшихся на стенах города!
Оно так же увлекательно близко, как на арене, когда народ следит за
кровавыми поединками, а сейчас так мучительно близко, что он может воочию
наблюдать морской бой и, видимо, неизбежную гибель своих защитников, ибо еще
самое большее два часа, и все четыре корабля будут побеждены на арене моря
нападающим врагом. Напрасен был приход друзей, напрасен! Греки, стоя на
константинопольских укреплениях лишь на расстоянии брошенного камня от своих
братьев, сжимают кулаки в бесполезной ярости, ибо не в силах помочь своим
спасителям. Иные, отчаянно жестикулируя, стараются воодушевить друзей.
Другие, воздев руки к небу, призывают Христа, архангела Михаила и всех
святых их храмов и монастырей, столько веков охранявших Византию, совершить
чудо. Но на противоположном берегу, в Галате, турки тоже ждут, взывают и
молятся так же горячо о даровании победы их войску: море стало как бы
ареной, морское сражение - состязанием гладиаторов. Сам султан примчался
галопом на берег. Окруженный своими пашами, въезжает он так глубоко в воду,
что его верхняя одежда становится мокрой, и, приставив к губам руки в виде
рупора, гневно выкрикивает своим солдатам команду во что бы то ни стало
захватить христианские суда. И всякий раз, когда одну из его галер вынуждают
отойти, осыпает он бранью и угрозами своего адмирала, занося над ним кривую
саблю: "Если не победишь, живым не возвращайся!"
Четыре христианских корабля все еще держатся, но бой идет к концу; уже
метательные снаряды, которыми христиане отгоняют турецкие галеры, на исходе,
уже устает у матросов рука после многочасового сражения с превосходящими
греков в пятьдесят раз силами противника. День меркнет, солнце садится за
горизонт. Еще час, и суда, если даже их до тех пор не возьмут турки на
абордаж, будут отнесены течением к занятому неприятелем берегу за Галатой.
Они погибли, погибли, погибли!
И вот происходит то, что отчаявшейся, воющей, взывающей толпе людей из
Византия кажется чудом. Вдруг в море начинается легкое волнение, вдруг
поднимается ветер. И сразу же надуваются повисшие паруса четырех галионов,
становятся округлыми и большими. Ветер, желанный, спасительный ветер снова
проснулся! Торжествующе поднимается нос галионов, распустив паруса,
внезапным рывком обгоняют они и топят, перейдя к нападению, кишащие вокруг
них вражеские суда. Они на свободе, они спасены! Под бурю тысячных,
многотысячных ликующих толп входит первый корабль, потом второй, потом
третий, потом четвертый в безопасную гавань, заградительная цепь, звякая,
снова поднимается, а позади остается рассеянная по морю, беспомощная стая
турецких каравелл; и еще раз ликование надежды проносится, как пурпурное
облако, над угрюмым, впавшим в отчаяние городом.

ФЛОТ ПЕРЕПРАВЛЯЕТСЯ ЧЕРЕЗ ГОРУ

Всего одну ночь продолжается безудержная радость осажденных. Но ведь
ночь всегда пробуждает в нас фантазию и подмешивает в наши надежды
сладостный яд мечтаний. Одну ночь осажденные считают себя уже спасенными и
вне опасности. Ведь так же, как эти четыре судна благополучно доставили на