"Стефан Цвейг. Лепорелла" - читать интересную книгу автора

похожее на гипсовую маску мертвеца. Увидев, что она
смиренно остановилась у края ковра, барон почувствовал
что-то вроде жалости к этому внутренне растоптанному
созданию. И чтобы скрыть невольное замешательство, он
прикинулся ничего не знающим. - Ну, что тебе, Кресченца? -
спросил он. Но, вопреки его намерению, ободряющего,
сердечного тона не получилось, вопрос прозвучал холодно и
зло.
Кресченца стояла, не шевелясь, упорно глядя в пол.
Наконец, она проговорила отрывисто, словно с силой
отталкивая что-то от себя. - Антон мне отказал. Он
говорит, что вы велели дать мне расчет.
Барон, нахмурившись, встал с кресла. Он не ожидал, что
это произойдет так скоро. Не зная, что ответить, он начал,
заикаясь, говорить наугад первое, что ему пришло на ум: что
Антон, вероятно, просто погорячился, а ей следует получше
ладить с другими слугами, и тому подобные пустяки.
Но Кресченца неподвижно стояла перед ним, не отрывая глаз
от ковра. С ожесточенным упорством, приподняв плечи и низко
опустив голову, словно выставивший рога бык, она, будто не
слыша примирительных речей барона, ждала
одного-единственного слова - но этого слова не было. И
когда он, утомившись, умолк, досадуя на то, что ему
приходится разыгрывать неприглядную роль обманщика перед
своей кухаркой, Кресченца продолжала строптиво молчать.
Наконец, она выговорила с усилием: - Я только хочу знать:
господин барон сам велел Антону рассчитать меня?
Вопрос прозвучал жестко, настойчиво, колюче. Барон, и
так уже расстроенный неприятным разговором, отшатнулся,
словно его толкнули в грудь. Что это - угроза? Она бросает
ему вызов? И сразу все его малодушие, всю жалость как рукой
сняло. Долго копившаяся гадливая ненависть прорвалась в
жгучем желании раз и навсегда положить конец. Круто
переменив тон, с той деловитой холодностью, к которой его
приучила служба в министерстве, он сухо подтвердил: да, да,
совершенно верно, он действительно предоставил камердинеру
самостоятельно решать все хозяйственные дела. Он лично,
разумеется, желает ей добра и даже постарается отменить
увольнение. Но если она упорствует и не хочет жить в мире с
Антоном, то он, да, он вынужден отказаться от ее услуг.
Барон умолк и, собрав всю свою волю, с твердым намерением
не дать себя запугать каким-нибудь скрытым намеком или
слишком фамильярным словом, вперил в Кресченцу строгий,
решительный взгляд.
Но в глазах Кресченцы, которые она робко подняла на
барона, не было и тени угрозы: так смотрит смертельно
раненный зверь, когда на него из-за кустов кидается свора
гончих. - Спасибо... - проговорила она чуть слышно. -
Уйду уж... не буду больше докучать господину барону...
И медленно, ссутулившись, не оглядываясь и тяжело волоча