"Стефан Цвейг. Мендель-букинист" - читать интересную книгу автора

воспоминанием, тем коварнее оно от меня ускользало; словно
морская звезда, мелькал его неверный свет в самых глубинах
сознания - не выудить и не схватить. Тщетно впивался я
взглядом в каждый предмет обстановки; многое, разумеется, было
мне незнакомо, например, касса с дребезжащим автоматическим
счетчиком, коричневая, под красное дерево, панель вдоль стен -
все это появилось, вероятно, позже. И все-таки, все-таки я был
здесь лет двадцать назад, а то и больше; здесь незримо
присутствовала, притаившись, как гвоздь, вколоченный в дерево,
частица моего собственного, давно изжитого "я". Напряженно
вглядывался я в то, что было вокруг меня, и в то, что было во
мне, но, черт возьми, я не мог уловить этого забытого,
потонувшего во мне самом воспоминания.
Я злился, как злишься каждый раз, когда какая-нибудь
неудача обнаруживает несостоятельность и несовершенство наших
духовных сил. Однако я не терял надежды овладеть все же в
конце концов этим воспоминанием. Я знал, что достаточно
ничтожной зацепки, ибо память моя обладает странным свойством,
одновременно и хорошим и дурным: она упряма и своенравна и
вместе с тем необычайно надежна. Она увлекает на дно важнейшие
события и лица, прочитанное и пережитое и ничего не возвращает
из этой темной пучины без принуждения, по одному лишь
требованию воли. Но стоит мне натолкнуться на самый ничтожный
намек, на открытку с видом, знакомый почерк на конверте или
пожелтевшую газету, и забытое тотчас вынырнет из сумрачных
глубин живо и отчетливо, словно рыба, пойманная на удочку. Я
припоминаю малейшие подробности, вижу рот знакомого мне
человека - с левой стороны не хватает зуба, что особенно
заметно, когда он смеется, слышу его отрывистый смех - при
этом вздрагивают кончики усов и сквозь смех проступает другое,
новое лицо; в ушах моих внятно звучит каждое слово,
произнесенное им много лет назад. Но для того, чтобы с полной
ясностью увидеть и ощутить прошлое, мне необходим внешний
толчок, необходима некоторая, хотя бы ничтожная, помощь из
реального мира. Я закрыл глаза, стараясь сосредоточиться и
сделать осязаемой эту неуловимую зацепку, чтобы ухватиться за
нее. Но тщетно! Ничего, решительно ничего не подсказывала мне
память. Я так рассердился на скверный своевольный аппарат,
заключенный в моей черепной коробке, что готов был колотить
себя кулаками по лбу, как встряхивают испорченный автомат,
когда он упрямо не выбрасывает требуемого. Нет, я не мог боль-
ше спокойно сидеть на месте; меня так возмущала эта осечка
памяти, что я встал и вышел из-за столика. Но странно - но
успел я сделать и двух шагов, как внезапно что-то слабо
замерцало, забрезжило в моем сознании. Справа от кассы,
вспомнилось мне, должен быть вход в помещение без окон,
освещаемое лишь искусственным светом. И в самом деле, так и
оказалось. Вот она, эта комната; правда, обои другие, но в
остальном все та же - почти квадратная, с чуть скошенными
углами. Радостно возбужденный (я уже чувствовал: сейчас