"Стефан Цвейг. Летняя новелла" - читать интересную книгу автора

страстью и стыдом, поединок, в котором слабое сердце всегда одерживает верх
над сильной волей. Он, явно осмелев, хотя и не без удивления, поспешил за
ней, почти догнал ее- и я уже со страхом предвидел, что сейчас все
смешается в диком хаосе, как вдруг на дороге показались ее мать и тетка.
Девушка бросилась к ним, как испуганная птичка, молодой человек
предусмотрительно отстал, но она обернулась, и они еще раз обменялись
призывными взглядами. Это происшествие чуть не заставило меня прекратить
игру, но я не устоял перед соблазном и решил воспользоваться этим так кстати
подвернувшимся случаем; вечером я написал ей особенно длинное письмо,
которое должно было подтвердить ее догадку. Меня забавляла мысль ввести в
игру вторую марионетку.
Наутро я просто испугался - все ее черты выражали сильнейшее смятение.
Счастливая взволнованность уступила место непонятной мне нервозности, глаза
покраснели от слез, какая-то тайная боль терзала ее. Само ее молчание
казалось подавленным криком, скорбно хмурился лоб, мрачное, горькое отчаяние
застыло во взгляде, в котором именно сегодня я ожидал увидеть ясную, тихую
радость. Мне стало страшно. Впервые в мою игру вкралось что-то неожиданное,
марионетка отказалась повиноваться и плясала совсем иначе, чем я того хотел.
Игра начала пугать меня, я даже решил уйти на весь день, чтобы не видеть
упрека в ее глазах. Вернувшись в отель, я понял все: их столик не был
накрыт, они уехали. Ей пришлось уехать, не сказав ему ни слова, она не могла
открыться своим домашним, вымолить у них еще один день, хотя бы один час; ее
вырвали из сладких грез и увезли в какую-нибудь жалкую провинциальную глушь.
Об этом я и не подумал. До сих пор тяжким обвинением пронизывает меня этот
ее последний взгляд, этот взрыв гнева, муки, отчаяния и горчайшей боли,
которым я- и, быть может, надолго- потряс ее жизнь.
Он умолк. Ночь шла за нами, и полускрытый облаками месяц изливал на
землю странный, мерцающий свет. Казалось, что и звезды, и далекие огоньки, и
бледная гладь озера повисли между деревьями. Мы безмолвно шли дальше.
Наконец мой спутник нарушил молчание:
- Вот и все. Ну чем не новелла?
- Не знаю, что вам сказать. Во всяком случае, это интересная история,
я сохраню ее в памяти вместе со многими другими. Очень вам благодарен за ваш
рассказ. Но назвать его новеллой? Это только превосходное вступление,
которое, пожалуй, могло бы побудить меня на дальнейшее. Ведь эти люди - они
едва только успевают соприкоснуться, характеры их не определились, это
предпосылки к судьбам человеческим, но еще не сами судьбы. Их надо бы
дописать до конца,
- Мне понятна ваша мысль. Дальнейшая жизнь молодой девушки,
возвращение в захолустный городок, глубокая трагедия будничного прозябания.
- Нет, даже и не это. Героиня больше не занимает меня. Девушки в этом
возрасте мало интересны, как бы значительны они ни казались себе, все их
переживания надуманны и потому однообразны. Девица в свое время выйдет замуж
за добропорядочного обывателя, а это происшествие останется самой яркой
страницей ее воспоминаний. Нет, она меня не занимает.
- Странно. А я не понимаю, чем вас мог заинтересовать молодой человек.
Такие мимолетные пламенные взоры выпадают в юности на долю каждого;
большинство этого просто не замечает, другие - скоро забывают. Надо
состариться, чтобы понять, что это, быть может, и есть самое чистое, самое
прекрасное из всего, что дарит жизнь, что это святое право молодости,