"Анастасия Цветаева. Сказ о звонаре московском" - читать интересную книгу автора

клюквенный кисель, Котик, сев на диван в моей комнате, что-то чертил и
надписывал. Но я настояла, чтобы он сначала поел. Он согласился охотно. От
еды лицо его порозовело, он сидел такой красивый, привлекательный, нарядный,
здоровый, что странно было вспоминать его небесную музыку. Непостижимо, что
за странный конгломерат этот человек! И как воспитались в нем эти свойства
вносимого им веселья в его полубродяжьих - по людям - днях непонятого
музыканта?
И вот он протягивает этот таинственный мир! Чертеж: он нарисован четко,
правильными линиями и полукругами и надписан круглым детским почерком.
- Это же совсем просто! - пояснил Котик, - 243 ззвучания в каждой
ноте (центральная и в обе стороны от нее по 121 бемоль и 121 диез), если
помножить на 7 нот октавы, - получается 1701. Этто же ребенок поймет!
Почему же онни не понимают? Онни думают, я ффантапзирую! Потому что онни -
не слышат! Вы понимаете? Они не слышат, а получается, - что я винноват!
Ему стало смешно. Он рассмеялся заливчато, и можно бы назвать его смех
ребячьим - если бы на дне его не звучала горечь и даже отчаяние. Он как-то
поперхнулся им и, переставая смеяться:
- Ввот и вся моя история! Это совсем просто! Но на рояле я же ке могу
сыграть эти 243 звука, когда нна этих несчастных ччерных - всего один диез
и один несчастный бемоль... Я слышу все звуки, которых они не слышат! Нет,
нет, не так! - вдруг вскричал он просветленным, зажегшимся голосом, - они
ттоже слышат! То есть нет, они звучания не слышат. Но тто впечатление,
которое получается от колоккольных гармонизаций, они его отличают, потому
они и ходят слушать ммою игру в церкви святого Марона... - Он вдруг увял.
Чегопто ему не удалось договорить, ему одному понятного. - Эттот Глиэр,
он... - Он встал. - Ммне пора идти...
- Котик! - сказала я очень просительно, - но вы все-таки можете
сыграть - на рояле? Ту рояльную гармонизацию ми бемоль минор, вашей
Ми-Бемоль-Минор посвященную. Вы же играли где-то, и люди же восхищались...
Мы с вами пойдем к моим друзьям - там моя подруга, красавица,
концертмейстер - нет, это неважно! - поспешила я, видя, как черты Котика
исказились. - Я к тому, что рояль у нее, отличный звук! И еще там -
маленький мальчик, такой ребенок... даже если вы детей не любите - то этого
вы...
- Я ддетей - люблю, - сказал Котик, - дети ллучше все понимают, они
просто - понимают! Хорошо, я пойду с вами и поиграю. Но вот если бы у них
были кколокола...
Адрес подруги, куда я звала Котика, я дала ему, назначив час встречи.
Но, задержавшись на работе, запоздала. Меня уже ждали Котик и концертмейстер
Нэй в высокой, просторной комнате большого дома окнами на Сретенский
бульвар, за длинным столом, богато - по тем временам - накрытым. Уже
накормленный вкусно и обильно, звонарь словоохотливо рассказывает:
- В одном доме встретился я с с...с...с... - не даются ему эти
встречные! - словом, они - актеры! И онни уговорили мменя играть. Нет, не
думайте, не по моей части (хотя и на кколоколах там тоже...) по их части,
играть в театре - Федора Иоанновича, - был такой ццарь. Онн ттам у нних на
кколоколах звонит, так я понял! И я буду этот царь в царской одежде - и
должен буду звонить на кколоколах! Что-то выдумывают? Ккакие там у них
колокола? Совсем никудышные... Этто в Камергерском переулке, называется
театр МХАТ.