"Инесса Ципоркина. Дневник хулиганки" - читать интересную книгу автора

счастьем. От такого жениха мама Аня и сбежала к папе Леве. "Лева и сам по
себе хорош. Но ты не представляешь, - говорила она тогда своей подруге, -
как он выигрывает при сравнении!" У Левы на тот момент не было ни квартиры,
ни машины, зато имелось море обаяния и весьма невнятные планы на будущее.
Мамина мама была настроена более миролюбиво к союзу Анечки и Левы: "Ну,
ладно. Поживут годик-другой, а там, глядишь, и разведутся". Но уже через год
сокрушенно вздохнула и поставила диагноз: "Боюсь, что это уже необратимо".
Поведение дочери моей бабуле казалось крайне легкомысленным: Аня
легкомысленно вышла замуж за Леву, легкомысленно с ним ужилась,
легкомысленно не пилила мужа, за то, что он не зарабатывает денег; так же,
не менее легкомысленно, она закончила институт, нашла себе работу и родила
очаровательную девочку (меня), а через шесть лет еще одну вредную девчонку
(Майку). Со временем легкомыслие мамы Ани принесло свои плоды: муж, которого
она заставляла не браться за любую работу, а только за приличную, сделал
хорошую карьеру, сама мама Аня реализовалась в любимом деле, мы с Майкой
опять же подросли ничего себе, без патологий.
Как-то я ее спросила:
Интересно, а если бы ты, как классическая - в бабушкином понимании -
жена, заставляла бы отца идти к намеченной цели сквозь тернии и звезды[4] и
работать, работать, работать, он бы намного большего достиг?
Я думаю, да, - ответила мать, - он бы еще заработал геморрой, гастрит,
сердечную недостаточность, лысину и комплекс неполноценности. А был бы не
дурак, то от такой заботы, повинуясь инстинкту самосохранения, сбежал бы к
другой бабе.
Ты боялась, что он тебя бросит, если ты будешь на него давить?
Нет. Я не боялась. Я не хотела и не хочу его ломать. Ну, стал бы он
менеджером в фирме, потом бы дорос до исполнительного директора или там еще
до кого. Представляешь, ползает у тебя перед глазами Годзилла в наморднике и
с перебитым хребтом - ужас! К тому же у меня своих дел предостаточно, чтобы
на его карьеру молиться.
Мать всегда считала: чтобы добиться от человека результата, его не
нужно грузить, не стоит терроризировать и, если не можешь помочь, лучше
оставить его в покое. И заняться "производительными расходами" - так она
называет походы в кондитерскую, покупку новых платьев и игрушек, освоение
новых аттракционов и развлечений и прочие приятные вещи.
И что поразительно, это ее легкомыслие оказалось хорошим спасательным
кругом. Нет, неприятности нас, конечно, не обходили стороной, но
переносились как-то легче. В нашем с Майкой детстве мы со своими ссорами
шли, естественно, к маме и галдели в оба горла одновременно, пытаясь
доказать свою правоту и требуя от нее назвать виновного. Мама в таких
случаях вместо того, чтобы чинно усесться в кресло и вершить правый суд,
шкодливо озиралась, а потом, как заяц, давала от нас хорошего драпака. Мы с
Майкой с воплями бросались за ней и начинали ее ловить. Десять минут бега с
препятствиями в хорошем темпе по квартире за мамочкой оказывалось очень
увлекательным занятием. Мы были охвачены азартом погони и наградой нам была
поимка беглянки. Потом все втроем, хохоча, валились на диван - и мы с Майкой
уже не могли вспомнить причину ссоры, а если и могли, то не хотели к ней
возвращаться. Зато с удовольствием учили маму жить. Особенно Майка:
Какая же ты легкомысленная, мама! - возмущалась она, - Нисколько не
заботишься о своем авторитете перед детьми!