"Константин Циолковский. Путь к звездам (сборник)" - читать интересную книгу автора

ему на окно, и он сунулся туда и также онемел.
Если мы не упали в обморок, то единственно благодаря малой тяжести,
препятствовавшей излишнему приливу крови к сердцу.
Мы оглянулись.
Окна были по-прежнему занавешены; того, что нас поражало, не было перед
глазами; обыкновенный же вид комнаты и находившихся в ней хорошо знакомых
предметов еще более нас успокоил.
Прижавшись с некоторой еще робостью друг к другу, мы сначала приподняли
только край занавески, потом приподняли их все и, наконец, решились выйти из
дому для наблюдения траурного неба и окрестностей.
Несмотря на то, что мысли наши поглощены были предстоящей прогулкой, мы
еще кое-что замечали. Так, когда мы шли по обширным и высоким комнатам, нам
приходилось действовать своими грубыми мускулами крайне осторожно - в
противном случае подошва скользила по полу бесполезно, что, однако, не
угрожало падением, как это было бы на мокром снегу или на земном льду; тело
же при этом значительно подпрыгивало. Когда мы хотели сразу привести себя в
быстрое горизонтальное движение, то в первый момент надо было заметно
наклоняться вперед, подобно тому как лошадь наклоняется, если ее заставляют
сдвинуть телегу с непосильным грузом; но это только так казалось - на самом
деле все движения наши были крайне легки... Спускаться с лестницы со
ступеньки на ступеньку - как это скучно! Движение шагом - как это медленно!
Скоро мы бросили все эти церемонии, пригодные для Земли и смешные здесь.
Двигаться выучились вскачь; спускаться и подниматься стали через десять и
более ступеней, как самые отчаянные школяры, а то иной раз прямо прыгали
через всю лестницу или из окна. Одним словом, сила обстоятельств заставила
нас превратиться в скачущих животных вроде кузнечиков или лягушек.
Итак, побегав по дому, мы выпрыгнули наружу и побежали вскачь по
направлению к одной из ближайших гор.
Солнце было ослепительно и казалось синеватым. Закрыв глаза руками от
Солнца и блиставших отраженным светом окрестностей, можно было видеть звезды
и планеты, также большей частью синеватые. Ни те, ни другие не мерцали, что
делало их похожими на вбитые в черный свод гвозди с серебряными головками.
А вон и месяц - последняя четверть! Ну, он не мог нас не удивить, так
как поперечник его казался раза в три или четыре больше, нежели диаметр
прежде виденного нами месяца. Да и блестел он ярче, чем днем на Земле, когда
он представляется в виде белого облачка. Тишина... ясная погода...
безоблачное небо... Не видно ни растений, ни животных... Пустыня с черным
однообразным сводом и с синим Солнцем-мертвецом. Ни озера, ни реки и ни
капли воды! Хоть бы горизонт белелся - это указывало бы на присутствие
паров, но он так же черен, как и зенит!
Нет ветра, который шелестит травой и качает на Земле вершинами
деревьев... Не слышно стрекотанья кузнечиков... Не заметно ни птиц, ни
разноцветных бабочек! Одни горы и горы, страшные, высокие горы, вершины
которых, однако, не блестят от снега. Нигде ни одной снежинки! Вон долины,
равнины, плоскогорья... Сколько там навалено камней... Черные и белые,
большие и малые, но все острые, блестящие, не закругленные, не смягченные
волной, которой никогда здесь не было, которая не играла ими с веселым
шумом, не трудилась над ними!
А вот место совсем гладкое, хоть и волнистое: не видно ни одного
камешка, только черные трещины расползаются во все стороны, как змеи...