"Мишель Цинк. Пророчество о сестрах ("Пророчество о сестрах" #1) " - читать интересную книгу автора

так же бормочет что-то себе под нос, как будто исполняет некий диковинный
ритуал. Но даже и эта зловещая церемония, от которой у меня по всему телу
ползут ледяные мурашки, не самое странное из всего, что я вижу.
Страннее всего то, что сестра сидит, откинув ковер - большой потертый
ковер, который лежал в маминой спальне, сколько я себя помню. Она сидит - с
таким естественным видом, точно делала это бесчисленное количество раз - в
самом центре начерченного на полу крута. В мареве свечей черты ее лица
кажутся угловатыми, неузнаваемыми, заострившимися.
Холод неотапливаемого коридора сочится сквозь тонкую ткань моей
сорочки. Я делаю шаг назад. Сердце так колотится в груди, что я боюсь, Элис
услышит этот стук даже в Темной комнате.
Я развернулась и, крадучись, пошла обратно по коридору, с трудом
сдерживаясь, чтобы не побежать. Заставив себя идти спокойно и медленно, я
захожу в свою спальню, запираю за собой дверь и опрометью кидаюсь в тепло и
безопасность постели. И долго, долго еще лежу без сна, пытаясь изгнать из
памяти образ Элис, залитой мерцающим светом в центре круга, звук ее голоса,
что-то нашептывающего кому-то, кого там нет.

* * *

На следующее утро, стоя в потоке струящегося из окна ясного света, я
закатываю рукав ночной сорочки. Все выше, выше - пока не показалось
запястье. Отметина стала еще темнее, кольцо, что обрамляет ее, - толще и
отчетливее.
Но это не просто кольцо - а с каким-то узором.
В ярком свете дня совершенно очевидно, что это за узор - какое-то
существо, обвившееся вокруг кольца, - именно из-за него края кажутся не
очень отчетливыми. Я провожу пальцем по отметине, ведь она выступает над
кожей, как шрам, прослеживаю очертания змеи, обвивающейся вокруг кольца и
поглощающей собственный хвост.
Йоргуманд.[1]
Немногие шестнадцатилетние девочки узнали бы его - но я видела этот
символ в отцовских книгах по мифологии. Знакомый и пугающий - с чего бы ему
появляться у меня на руке?
Может, рассказать тете Вирджинии? Я лишь на долю секунды задумываюсь,
но тотчас же отбрасываю эту мысль. Ей и так хватило горя и забот из-за
смерти отца. Кроме тетки у нас нет больше никаких родственников, и теперь мы
остались целиком на ее попечении. Нет, я не стану лишний раз ее беспокоить.
Я прикусываю нижнюю губу. Невозможно думать о сестре, не вспоминая, как
она сидела ночью на полу Темной комнаты. Вот что, спрошу-ка у нее, что она
там делала. Учитывая все обстоятельства - вполне логичный вопрос. А потом
покажу отметину.
Одевшись, я выхожу в коридор, собираясь немедленно отправиться на
поиски Элис. Надо надеяться, она не ушла гулять, как частенько уходила в
детстве. Если она сидит на солнышке на своем любимом местечке во внутреннем
дворике, отыскать ее будет куда проще, чем обшаривать леса и поля вокруг
Берчвуда. Когда я выхожу из своей спальни, взгляд мой скользит по закрытой
двери Темной комнаты. Отсюда она выглядит совсем как обычно. Нетрудно
вообразить, что отец еще жив и, как всегда, засел в библиотеке, а сестра
никогда не сидела на коленях на полу запретной комнаты в таинственном мраке