"Евсей Цейтлин. Долгие беседы в ожидании счастливой смерти " - читать интересную книгу автора

Легко догадаться: девочку спасли во время войны, прятали в каком-нибудь
тайном убежище. А может быть, она легально жила по документам христиан...Мне
кажется, этот психологический тип не слишком характерен для литовского еврея
(зато как характерен в России!), но я знаю й: он наверняка встретил
Марию-Мириам в жизни. Может, на своей улице?
_______________________
Антисемитизм разъедает души детей Марукасов. Все тот же круг. Сын,
Юргис, несколько лет подряд не может поступить на медицинский факультет.
Сначала он ненавидит профессора-антисемита. А потом начинает стыдиться своей
внешности, "горбатого носа", собственной матери:
- А ну, давай, встанем к зеркалу и посмотрим... Если я не похож на
тебя, то на кого же?
Его гнетет и другое:
- ...Почему я должен об этом молчать? Почему я не могу этого рассказать
даже вам, моим самым близким людям?
____________________
12 сентября 95 г. Да, пьеса й - свидетельские показания. Фиксация нигде
не запечатленных психологических процессов. Точен ли й? Бесспорно. Я и
сейчас сталкиваюсь с тем же феноменом. Дочь В., ребенок из смешанной семьи,
говорит на днях:
- Ну как же это страшно - быть евреем!


Тайники

Среди прочих забот й долгие годы остается такая. Прохаживается ли он по
своей квартире, прогуливается ли по двору, покупает ли что-то из мебели,
один вопрос - всегда перед ним: нельзя ли здесь устроить тайник?
Тайник должен быть простым, доступным. Но прежде всего - надежным.
й ставит себя на место сотрудника госбезопасности. Вот входит в
помещение. Вот начинает искать. Что сразу привлечет внимание? Какие
возникнут подозрения?
Он раз и навсегда определяет места, куда что-либо прятать глупо: гараж,
веранда, антресоли, подвал, спинки диванов и кресел, банки с крупой...Туда
прячут все!
Впрочем, важно уточнение: что ты хочешь спрятать? надолго ли?
- Одно время (в семидесятые годы) я прятал пишущую машинку с еврейским
шрифтом. Но я прятал ее, если так можно выразиться, поверхностно. Попечатав
часок-другой, убирал машинку от любопытных глаз - нет, уже не от
сотрудников, но от агентов КГБ, которые могли быть среди моих приятелей. Я
предупреждал возможные вопросы, шушукания, донос: Йосаде - сионист.
Иное дело - рукопись. Ее лучше всего прятать среди бумаг. Например, в
папке с двойной обложкой. Еще совет: самые опасные, компрометирующие
страницы можно из рукописи изъять - их, в конце концов, восстановишь потом
по памяти.
Очень важный фактор - характер времени. Пятнадцать лет й прятал свои
автобиографические записки. Любые изменения в Кремле, смену шефов КГБ он
примеривал к своей трефной работе: надо ли перепрятать заново? А, может
быть, уничтожить вообще?
Изобретал все новые и новые тайники. Перекладывал рукопись с места на