"Александр Рудольфович Трушнович. Воспоминания корниловца (1914-1934) " - читать интересную книгу автора

привилегий.

По вине австрийских политических "фильтров", пропускавших к нам только
порочащую Россию информацию, мы не видели подлинной России. Революционная
молодежь, орудие в руках неведомых для нее самой сил, имела на нас большое
влияние, и мы нередко отождествляли босяков и "дно" Горького с русским
народом.

Уже в плену мы убедились в высоком уровне образования русской
интеллигенции, в том, что русская женщина была несравненно более
образованна, чем западная. Повсюду, во всех областях русской
государственности можно было видеть, как Россия медленно, но неуклонно
становится могущественной империей. А что уж говорить о широте русского
образа жизни, о простоте и благородстве истинно русского человека! Русская
культура, благородная и величественно-простая, постепенно пленяла нашу душу
и вытесняла из нее западноевропейскую культуру, воспринятую нами разумом, а
не чувствами. Мы начали узнавать Россию в ее настоящем виде, с ее светлыми и
темными сторонами, и приняли ее такой, какой она была.

В Добрудже

Жизнь наша на шестой станции в Одессе закончилась. Мы получили приказ
грузиться в эшелоны и двигаться к Рени, Пруту и Дунаю. Выгрузились к вечеру
и стали лагерем на возвышенности. Солдаты толпами спускались к своей реке и
пели "Дунаве, Дунаве, тиха вода плава".

Города и села многих добровольцев стояли на берегах Дуная и, может, их
младшие братья как раз гнали к нему коней на водопой? Ветка колеблется на
волнах и проносится мимо. Не Савой ли она плыла, а потом Дунаем, от самого
Белграда? Наши ручьи, студенцы и потоки, которые текут мимо наших домов -
все они здесь, в этих водах. Среди солдат не было обычного веселья, они
почувствовали дыхание своей родины. И не только воды Дуная заставляли думать
о ней. Мы ждали, что Румыния откроет нам путь по Дунаю к сербским войскам на
Салоникском фронте.

25 августа 1916 года в полной боевой готовности мы начали грузиться на
баржи. Раздавались песни, настроение, немного упавшее во время лагерной
жизни, снова поднялось, и, когда небольшой буксир загудел и потянул нас
вверх по Дунаю, в воздух полетели шапки и над волнами раздалось дружное
пение.

Черновода. Высадка. Палящее солнце, степь, курганы, равнина с выжженной
травой. Кокарджа. Стоянка. Выдали ручные гранаты, упражняемся в метании.
Когда же нам выдадут обоймы к патронам и исправные пулеметы? По-видимому,
нам народу писано приобретать оружие в бою, отбирая его у противника... А
ведь Государь приказал отпустить для нашей дивизии полное новое снаряжение.

Бригада двинулась. Вскоре я со своей ротой ушел вперед, мы - в
авангарде. Горизонт тянулся ровной линией и все уходил от нас в жаркую
степь. Шли весь день, поднимая дорожную пыль. Под вечер казачий разъезд внес