"Далия Трускиновская. Чумная экспедиция ("Архаровцы" #1)" - читать интересную книгу автора

к стенке, потом к полу, ему запомнился и даже понравился. С того дня карьера
Архарова несколько оживилась, и вскоре стало известно, что его неожиданный
покровитель - Гришка Орлов. Сам! Собственной персоной!
А еще немного времени спустя появился Левушка.
Надо сказать, что друзей в полку Архаров не нажил. Крепнущая с годами
подозрительность к людям выстраивала между ним и сослуживцами каменные
ограды и бревенчатые частоколы. Сперва среди полковой молодежи, потом среди
равных по чину он был - сам по себе, хотя понемногу наладилось что-то вроде
весьма сдержанного приятельства. Ближе прочих оказался ему спокойный,
уравновешенный и исполненный какой-то ровной веселости поручик Иван
Бредихин-второй - возможно, еще и по той причине, что Бредихин в детстве
жестоко пострадал от оспы и лицо имел весьма изрытое. Был он на полтора
десятка лет старше Архарова и умел обходиться с подозрительным сослуживцем
мирно и деловито - как, впрочем, и со всеми. По этой причине Бредихин
сделался конфидентом еще одного преображенца, Артамона Медведева, повесы
редкостного, и выслушивал все его излияния, особливо же в тех случаях, когда
Медведев, запутавшись в юбках трех, не то четырех прелестниц, искал
достойного способа совершить правильное отступление. Архаров и Медведева
кое-как признал за товарища, до таковой даже степени, что порой выслушивал
его амурные откровения и ссужал деньгами - в разумных, впрочем, пределах.
Некоторую роль в этом играло имя Медведева - Артамон.
Архаров, воспитав в себе странную способность определять по лицу
намерение собеседника, особливо же - намерение соврать, решил расширить поле
деятельности и развить в себе мастерство угадывания характера. Кто-то
рассказал ему, что не напрасно человеку дается крестильное имя - каким-то
манером оно обязано влиять на нрав. В Архарове (о чем сослуживцы не
подозревали) порой просыпалось совершенно детское любопытство. Он разжился
святцами и стал задавать вопросы молодому полковому батюшке, который еще не
до конца позабыл преподававшийся ему в семинарии греческий язык, снабдивший
Россию именами на много столетий вперед, затем сверял ответы со своими
наблюдениями.
Всякий раз при новом знакомстве он первым делом проверял свою теорию.
Бредихин-второй был Иван - сиречь, "Благодать Божья", и это вполне
увязывалось с его миролюбием. А вот имя "Артамон" означало - "парус",
легкомыслием от него так и веяло, куда ветер подует - туда и Артамон,
особливо же ветерок от Купидоновых крылышек. Так что с ветреным гвардейцем
Архаров держался почти дружелюбно, однако расстояние соблюдал отчетливо и
был убежден, что на Медведева не слишком-то можно полагаться. Вот был бы он
хотя бы Артемий, что означает "здоровый" - иное дело...
И тут вдруг прибывает в полк недоросль Тучков, по имени Лев (означающем
всего лишь здоровенного рыжего гривастого зверя, которого Архаров видал в
зверинцах и в каменном исполнении - украшающим дома и ворота богатых
особняков) семнадцати лет от роду, - того возраста, в коем следует уже иметь
первые чины. Недоросль долговязый, ростом - никак не менее Алехана, однако
вдвое тоньше, восторженный и неуклюжий, как щенок, у которого первым делом
вырастают длинные и толстые лапы. Вскоре выяснилось, что новое приобретение
Преображенского полка не обучено наукам и при слове "фортификация" заметно
теряется. Далее сослуживцы обнаружили в Тучкове неистребимую страсть к
музыке. Тут кое-что стало ясно - дитятко росло без отцовского строгого
присмотра, а при матушкиных юбках, среди сестриц, почему и засиделось дома,