"Далия Трускиновская. Чумная экспедиция ("Архаровцы" #1)" - читать интересную книгу автора

Оказавшиеся рядом Бредихин и Медведев переглянулись - подпоручик
Тучков, как всегда, размахивая руками, нес явную околесицу.
Околесица объяснялась просто - Левушка побывал в Воспитательном
обществе и на радостях не делал разницы между юными воспитанницами и
музыкой, ими исполняемой.
Это было еще одной прекрасной затеей государыни - воспитать "новую
породу матерей", как сама она выразилась. Государыня, будучи сама довольно
образованна, желала, чтобы и дворянские дочери читали Платона и Вольтера.
Для нее такое чтение было привычно с ранней юности - вот она и полагала, что
многие способны пойти ее путем, отдавая предпочтение серьезным материям
перед развлечениями.
Взяв за образец французский Сен-Сир, где еще покойная морганатическая
супруга покойного французского короля Людовика Четырнадцатого, мадам де
Ментенон, затеяла нечто вроде института для воспитания девушек благородного
происхождения, Екатерина озадачила Ивана Ивановича Бецкого написанием устава
для новоизобретенного заведения, благо он во Франции побывал и Сен-Сир
посещал. Бецкой доложил, что замысел мадам де Ментенон извращен, институт
преобразился в монастырь. Государыня здраво полагала, что уже имеющихся
инокинь и стариц для российского общества вполне довольно. Однако,
присматривая место, остановилась на Новодевичьем монастыре, в ту пору еще
недостроенном. Он находился за городской чертой, в приятной местности, на
берегу Невы. И для ухода за маленькими девочками, которых следовало брать от
родителей шестилетними, еще не успевшими набраться всевозможных пороков,
также подыскали монахинь "благородного и опрятного обхождения".
Немудрено, что девиц, обучавшихся там Закону Божию, русскому и
иностранным языкам - арифметике, рисованию, позднее даже географии и
истории, танцам, музыке и рукоделиям, в Санкт-Петербурге тут же прозвали
монастырками.
Как раз музыке монастырки обучались с большим успехом, так что со
временем стали давать небольшие концерты по воскресеньям после обеда, куда
посторонние не допускались, а только родители и самая близкая родня. По этой
части у Левушки все было в полном порядке - матушка его, госпожа Тучкова,
смекнула, что воспитанницы девичьего института будут пользоваться особой
благосклонностью государыни, могут быть взяты даже во фрейлины, и при втором
наборе девочек определила туда свою младшенькую, Маврушу. Пусть графья да
князья держат своих дочек при себе, решила госпожа Тучкова, там приданое
заменит и красу, и грамоту, а небогатая дворяночка должна сама в жизни
прокладывать дорожку.
Конечно, следовало бы строго спросить у подпоручика Тучкова, где он
пропадал столько времени. От казарм Преображенского полка до Новодевичьего
не так уж далеко - как до Зимнего, если считать по прямой, то они почти
посередке между дворцом и Воспитательным обществом. А он чуть ли не весь
день отсутствовал.
Но ни у кого язык не шевельнулся портить Левушке последние безмятежные
минуты.
Слушать про музыку Архаров желания не имел - да и не до нее было. Он
несколько углубился в свои мысли, Левушка же тем временем сообщал
подробности Медведеву, которого и перед отправкой в чумную Москву волновало
описание девичьих прелестей.
Вывел Архарова из задумчивости внезапно зазвеневший, как струнка,