"Андрей Трушкин. Банда во временное пользование " - читать интересную книгу автора

которого злой стоматолог насильно выдирает бивни.

Попугав и без того нервное население своего дома, Мишка аккуратно
пристроил трубу на временное хранение в кофр и полез искать нотную тетрадь.
Дело это оказалось непростым. Почему-то в кособоких стопках, которые
валялись в комнате где угодно, но только не в местах, им предназначенных,
тетрадка находиться не желала. Тут было все, что не нужно: позапрошлогодняя
годовая контрольная по физике, контурные карты по географии, зачитанный,
какой-то затрепанный детектив, учебник по биологии, тетрадка для
лабораторных работ по химии. Блин, да где же работа по сольфеджио?!

Мишка метался по комнате разъяренным на невидимого комара дачником,
перекладывал стопки с места на место, чихал от пыли и все больше в душе
ругал себя за то, что не может поддерживать в комнате элементарную чистоту и
порядок. Заметив, что он думает почти теми же самыми словами, которыми его
при случае чихвостила мама, Мишка смутился. Да, пожалуй, в своей самокритике
он зашел слишком далеко. Вообще-то раньше он не затруднялся у себя в комнате
найти любую вещь. Беспорядок, который здесь царит, он, конечно же,
кажущийся. Но только, блин, где же тетрадь по сольфеджио?!

Через полчаса настойчивых поисков тетрадь была обнаружена на самом
логичном месте: она лежала на Мишкином письменном столе. Беда была только в
том, что каким-то образом Мишка умудрился засунуть ее в альбом по рисованию.
Сам альбом Мишка перекладывал с места на место раз пять, пока наконец не
догадался как следует его встряхнуть. Тут-то нотная тетрадь и шлепнулась на
стол, разогнав в сторону пугливые, словно мошки, стайки пылинок.

- Ну вот давно бы так! - похвалил тетрадку Мишка и принялся ее
изучать. - Вот зараза, - пыхтел Мишка, листая тетрадку. - Ни одного
свободного листочка! Моцарт, Бетховен, Бах еще этот, черт ушастый.

Просмотрев тетрадку из конца в конец, Мишка нашел-таки полторы
незанятых странички между Паганини и Альбинони. Расписав на последней
странице обложки учебника алгебры ручку, Мишка красивыми, насколько мог,
буквами начертал на листе: "Михаил Галкин. Фантазия-каприз". И чуть ниже
добавил: "Посвящается К.". Тут Мишка споткнулся, поскольку дальше нужно было
рисовать скрипичный ключ, а проклятое летнее ничегонеделание эту усвоенную в
прошлом году науку из него выбило. Но вскоре Мишка вспомнил, как нужно
правильно вести линии, чтобы ключ получался соразмерный и красивый, начертил
его, изобразил его басового товарища и снова потянулся к трубе.

Итак, первые четыре такта. Как там у нас? Па-папа-па, па-пам? Ручка
вначале неуверенно, а потом все более разгоняясь, принялась фиксировать ноты
Мишкиной композиции. Не всегда он записывал их правильно, время от времени
приходилось задумываться, как расставить особые знаки: лигу, фермату. Но
задвигаться на таких мелочах Мишка не стал, решив перепроверить правильность
записи нот чуть позже. Главное - нанизать основу.

Так, хватаясь то за трубу, то за перо, Мишка развлекался больше часа.
Наконец, удовлетворенно взглянув на нотный лист, густо испещренный значками,