"Андрей Трушкин. Банда во временное пользование " - читать интересную книгу автора

Уф, теперь можно расслабиться! Мишка прошлепал к себе в комнату, рухнул
на диван и радостно зажмурился. Да, жизнь, оказывается, способна приносить
не только неприятные сюрпризы. Какой классный предлог теперь есть, чтобы в
любой момент поговорить с Катькой или позвонить ей: мало ли о чем композитор
может советоваться с певицей? Скажем, не лучше ли песню из тональности до
мажор перевести в тональность фа мажор или еще что-нибудь сотворить в этом
роде? Да и видеться они наверняка будут чаще. Не с фа мажором, разумеется, а
он, Мишка, с Катей. А "видеться" - это, знаете, очень многозначный глагол.
Видеться можно мельком на перемене, а можно - гуляя после школы. А там,
глядишь, после обсуждения всяких музыкальных премудростей можно и в кино
заглянуть.

Дальше кино Мишкины мысли не простирались. И так уже это был предел
возможного человеческого счастья. О чем же думать еще? И вообще, стоит ли
сейчас о чем-то думать?

Мишка рывком поднялся с дивана. Нужно действовать, действовать и
действовать! Концертный пиджак отлетел в сторону и неловко повис на спинке
кресла. Воротник рубашки расстегнулся, ее рукава тут же были закатаны,
звонко щелкнули замочки кофра, и на свет появилась прекрасная даже в своем
внешнем совершенстве, золотистая "Амати". Сейчас Мишка походил на какого-то
экспансивного композитора вроде Паганини, который, обуянный неожиданно
пришедшей в голову темой, оставляет все свои занятия и хватается за
инструмент, чтобы немедленно воплотить ее в звуки. Сам Паганини, конечно,
бросился бы к скрипке, Бетховен сел бы за рояль, ну а Мишка приложил к губам
мундштук трубы.

Первый звук, вырвавшийся из замечательного инструмента, был сродни
визгу испуганного поросенка и реву обиженного бегемотика, которого родители
с утра обещали повести в кино на мультфильмы, но обещания своего не
сдержали.

Вторая нота была не менее могуча и безобразна. От нее зазвенели стекла
в рассохшейся раме окна, и, чего-то испугавшись, вдруг двинулась секундная
стрелка на настенных часах, в которых Мишка уже полгода как собирался
сменить севшую батарейку.

От третьего звука, вылитого из мощных Мишкиных легких, нервная соседка
сверху воскликнула: " О боже!" - и тут же подалась во двор - пережидать
очередную репетицию несостоявшегося пока еще Армстронга. Сам Армстронг
назвал эти дикие визги и хрюки "гимнастикой трубача". Таким образом Мишка,
что называется, "разыгрывался". Правда, ему удавалось это делать нечасто, в
основном когда дома не было родителей. По науке-то положено было играть
гаммы, но то по науке, то неинтересно. А вот издать какой-нибудь эдакий
звук, чтобы сигнализация на машинах во дворе заорала, вот это было бы круто!
Это бы тогда он разыгрался!

Подурачившись некоторое время, Мишка стал издавать более внятные трели.
Теперь звуки стали похожи на нечто более осмысленное, чем рев мамонта, у