"Чогъям Ринпоче Трунгпа. Аспекты практики " - читать интересную книгу автора

Ринпоче: Это все равно, что бить издохшую лошадь. Вы просто разрешаете
ей прийти, проявить игру своего импульса, своей энергии, а затем всего лишь
освобождаетесь от нее. Вы должны вкусить ее, а потом дать ей возможность
уйти. Когда вы вкусили ее, вам не рекомендуется далее манипулировать ею.
Вопрос: Когда вы говорите о принципе "прикоснись и иди", очевидно,
"прикосновением" будет практика сидячей медитации. Не хотите ли вы также
сказать, что бывает такое время, когда подобная внимательность оказывается
непосредственной? Иначе говоря, непреходящей? Не считаете ли вы, что в
повседневной жизни нам следует просто не проявлять внимательности?
Ринпоче: Я полагаю, здесь налицо какое-то непонимание. "Прикосновение"
и "уход" всегда приходят вместе. Это подобно тому, как всюду, где есть
единица, есть и нуль. Ряд чисел, начинающийся с единицы, подразумевает нуль.
Числа не имеют смысла, если среди них нет нуля. "Прикосновение" не имеет
значения без "ухода"; они одновременны. Эта одновременность и есть
внимательность, которая возникает как во время формальной практики сиденья,
так и во время переживаний повседневной жизни после медитации.
Вопрос: Ранее вы упомянули отшельника, который чувствует, что сидит на
лезвии бритвы, когда вещи стали очень ясными и отчетливыми. Не могли бы вы
соотнести это переживание с чувством восхищения во время внимательности к
процессу жизни?
Ответ: По существу, это одно и то же переживание. Всегда, когда налицо
угроза смерти, ее переживание приносит с собой также и чувство жизни. Как
если бы вы приняли пилюлю, зная, что если вы не примете ее, вы умрете.
Пилюля связана с угрозой смерти; а вы принимаете ее с таким настроением, что
она дает вам возможность жить. Ясное и прямое виденье данного мгновенья
подобно приему такой пилюли. Это одновременно и страх смерти, и любовь к
жизни.
Вопрос: Как внимательность к жизни способствует этическому поведению,
этическому действию?
Ринпоче: В мире сансары дела совершаются без внимательности; мы растем
на этом. В результате почти все сделанное нами оказывается в известной мере
разъединенным; оно как-то не вызывает щелчка, не входит в пазы. В нашем
подходе в целом налицо нечто нелогичное; мы можем быть разумными и хорошими
людьми, но все-таки за своим фасадом остаемся несколько иными. Существует
фундаментальный невроз; и он постоянно наличествует в нашей жизни. Этот
невроз в свою очередь создает страдания для других людей и для нас самих. В
силу этого обстоятельства люди оказываются ранены, и их реакции вызывают
новые страдания. Вот это мы и называем невротическим миром, или сансарой. В
действительности никто не чувствует себя хорошо. Даже видимо счастливые
времена бывают как-то смяты, и подспудные течения разочарования, вызванные
этим разочарованием, создают дальнейшую подавленность.
Внимательность к жизненному процессу представляет собой полностью иной
подход, в котором жизнь считается ценной; к ней, так сказать, относятся со
вниманием. Вещи видимы в их собственной закономерности, они не
воспринимаются в виде аспектов порочного круга неврозов. Все оказывается
связанным, а не разъединенным. Здесь состояние ума становится ясным и
понятным; поэтому существует глубинная работоспособность, которая в общем
касается того, как нам вести свою жизнь. Мы начинаем грамотно разбираться в
стиле всего мира, начинаем расшифровывать его схему. Это и есть исходный
пункт; но он никоим образом не будет конечной ступенью. Тут всего лишь