"Сергей Михайлович Труфанов. Святой черт (Записки о Распутине) " - читать интересную книгу автора

памятны необузданные выступления илиодоровцев, творивших под покровом
таинственных связей и высокого покровительства в Царицыне, Саратове и других
поволжских городах самое невероятное. Руководителю погромной дружины ("меня
окружают люди, у которых сапоги бутылками, а кулаки здоровые - русские",-
говорил в 1909 году на одной из своих "пасторских бесед" в Саратове о.
Илиодор) нельзя было в действительности отказать в бурнопламенном
темпераменте: недаром и газета, которую затевали в то время илиодоровцы,
должна была именоваться "Гром и молния". Монах - фанатик! Разве это уж столь
необычное явление? Отнюдь нет. Легко понять и силу воздействия на толпу,
состоявшую всегда у Илиодора почти исключительно из женщин да небольшой
группы молодцев с кулаками. Тут нет психологической загадки; она понятна для
каждого, кто наблюдал различные проявления религиозного фанатизма и его
гипнотирующего влияния на некультурные массы: это своего рода психическая
зараза. Она знакома историкам, объяснена психологами и ярко изображена в
литературе. Необычность илиодоровщины была в другом: она переходила в сферу
политики и здесь, сталкиваясь с своеобразными государственными условиями,
приобретала совершенно исключительный облик с бытовой стороны -
илиодоровщина оказывалась как бы вне государственного воздействия,
становилась недосягаемой и для синода. Тщетны поэтому были все думские
запросы. Мне ни разу не пришлось видеть Илиодора, но раз удалось видеть и
беседовать с еп. Гермогеном, ближайшим покровителем, единомышленником и
соратником в илиодоровских подвигах. Я видел его в период опалы, когда
протекло уже несколько лет после памятных активных действий. У людей
отставных пыл всегда ослабляется. Но и тогда я увидел перед собой как бы
воочию прежнего Никиту Пустосвята, быть может, незлобивого и добродушного к
своим и готового идти под сень креста громить врагов и громить их так, чтобы
от них "остались лишь калоши", как однажды после учиненного погрома хвалился
в свое время Илиодор. Был ли Илиодор фанатиком такого типа? Не знаю,
конечно, но не следует забывать того, что Илиодор не был каким-нибудь
изуверньм, темным монахом, лишенным образования, погрязшим в предрассудках,
готовым, как в средневековье, вступать в реальную борьбу с чертями - это был
человек, окончивший С.-Петербургскую духовную академию. Такой человек, если
он только нормален, едва ли мог искренно выступать против "газетных
стервятников" и "гидры революции" в той именно форме, как это делал Илиодор.
Линия его поведения была неизменна в течение нескольких лет, и ничто его не
смущало.
В конце 1911 г. он достиг как бы апогея своего величия - в это именно
время он получает впервые доступ в высшие сферы; в это именно время
начинается борьба Илиодора и Гермогена против того, с обличениями кого он
выступает в своей книге, - борьба, которая и низвергла Илиодора. Начиная
борьбу, по-видимому, он преувеличивал силу своего влияния. По крайней мере,
в августе 1911 г., отправляясь в Петербург и прощаясь со своей "дружиной
храброй", он держал такую речь перед своими поклонницами: "Я еду в далекое
путешествие совершать, а быть может, и закончить то великое дело, о котором
я уже говорил вам несколько раз... Собирается православный конгресс
православных людей со всего света. Я тоже приглашен на этот конгресс. Где
будет происходить он, я не скажу. Мне предложено главное место в конгрессе,
я буду председательствовать. Соберется этот конгресс для того, чтобы решить
раз навсегда, как поступать с безбожниками. Конгресс выработает самые
решительные меры против жидов, безбожников и русских дураков"... Через год