"Николай Трублаини. Лахтак (Роман) (прикл. на море)" - читать интересную книгу автора

неблагоприятные обстоятельства не позволили нам подойти к острову
Уединения, мы должны были взять курс на мыс Желания и оттуда пройти на юг
вдоль восточного берега Новой Земли, разыскивая этот же пароход и его
экипаж. "Белуха" взяла трехмесячный запас горючего, полуторамесячный запас
воды и десятимесячный запас провианта для экипажа на тот случай, если бы
нас затерли льды.
16 октября, преодолевая шторм в Баренцовом море, мы подошли к Новой
Земле против пролива Маточкин Шар. Пройдя бухту Самойловича, мы чуть было
не наскочили на камни у мыса Бараньего. С большими трудностями удалось
разглядеть в тумане знак Пахтусова и войти в пролив, где мы нашли защиту
от штормового ветра.
В проливе, в бухте Белужьей, шхуна стояла два дня. Когда ветер упал
до пяти баллов, я поднял якорь и вышел в Карское море. Пришлось
поторопиться, чтобы использовать последние короткие дни. Перед выходом в
море я отдал якорь против радиостанции Маточкин Шар. На шхуну прибыл
начальник геофизической обсерватории и сообщил, что никаких сведений о
"Лахтаке" они не имеют. Из бухты Примета, где "Лахтак" высаживал
зверобоев, недавно приезжал охотник. От него узнали, что "Лахтак" оставил
Примету еще 7 сентября и больше не возвращался.
Выйдя в Карское море, я взял курс на ост, к острову Уединения. 19
октября утром встретили первую льдину. Погода стояла хорошая. Абсолютное
отсутствие облаков и ветра. В первом часу дня пилот Бариль с бортмехаником
Зеленцом вылетели на разведку льда. Ввиду того, что на самолете не было
радио, я предложил им не удаляться от шхуны за пределы видимости. Но,
очевидно, они не обратили внимания на мое предостережение и исчезли из
виду.
Тем временем с норд-оста поднялся туман и через десять - пятнадцать
минут окутал все вокруг.
Не более чем через два часа совсем стемнело. На протяжении всей
долгой осенней ночи мы через каждые десять минут пускали со шхуны ракеты.
Утро следующего дня было таким же туманным. Туман был такой густой, что с
капитанского мостика нельзя было разглядеть, что делалось на носу или на
корме. В конце того же дня подул зюйдовый ветер и начал сгонять туман.
Обледенение моря доходило до шести-семи баллов. Я решил простоять на месте
всю ночь, чтобы 21-го идти искать самолет ╣ 6. Однако ночью начался шторм
силою около девяти баллов, который погнал к северу шхуну вместе со льдами.
Боясь быть затертым льдами, я взял курс на вест, к берегам Новой Земли. 23
октября шторм начал стихать, но ненадолго. На следующий день он снова
разбушевался, достигая десяти баллов. К шторму присоединился мороз, и
шхуна начала обледеневать от волн и брызг. На протяжении шести дней весь
экипаж был на ногах. Как могли оббивали и обрубали лед на бортах,
фальшбортах, полубаке и мачтах. Палубная и машинная команды работали с
большой отвагой, несмотря на то что при тридцатипятиградусном размахе
качки каждую минуту можно было поскользнуться и упасть в море. Привязывали
себя к мачтам, бортовым поручням, кнехтам* паровой лебедки. Особенно
отличились матросы Сосновый и Клаб, которые во время большого размаха
качки по нескольку раз взлезали на мачты и оббивали лед на реях и самих
мачтах. Машинист Рачок шесть суток не отходил от машины и на седьмые
потерял сознание. Его пришлось поместить в судовой лазарет. Антенна
обрывалась несколько раз, и у нас зачастую не было возможности сообщить о