"Лев Троцкий. Сталин (том 1) " - читать интересную книгу автора

начинают все больше расходиться с действительностью. Переходное состояние
общества требовало для

* Во всяком случае, мы его там не обнаружили.-- Прим. авт.


своего анализа и оценок новых понятий. Но их еще не создала ни теория,
ни практика, приходилось обходиться бедным лексиконом уходящей исторической
эпохи. Меньшевики, а за ними и Троцкий, вся левая оппозиция, наблюдая
процесс дальнейшего обюрокрачивания партийных, государственных,
хозяйственных, профсоюзных органов, совместили его с перспективой развития
рыночных отношений и "собственнических" укладов - мелкотоварного и
частнокапиталистического - и сделали вывод: как и в период Великой
французской революции, "термидорианцы", "похоронщики революции", выйдут из
рядов бюрократии и поведут страну к капитализму, сомкнувшись с "новыми
собственниками" и предавая интересы рабочего класса. Но французские
"термидорианцы" "обуржуазивались" на обломках сметенной революцией
феодальной собственности, в условиях прогрессивного распространения частной
собственности. Это и открывало перед ними возможность безграничного личного
накопления. Для партийной и советской бюрократии 20-х годов эти возможности
были практически закрыты. Строго говоря, "кандидаты" в "русские
термидорианцы" вообще не могли "обуржуазиться" в традиционном
социально-экономическом смысле этого слова, хотя опасность личного
перерождения, конечно, была. Об этом свидетельствовали довольно частые
случаи коррупции, которой, впрочем, подвержена бюрократия всех стран.
Советская бюрократия как социальный слой врастала корнями в
государственную собственность. С ней, этой собственностью, были связаны ее
благополучие и интересы. Отсюда и естественная устремленность, присущая
советской бюрократии 20-х годов, к тотальному огосударствлению. Однако
"термидорианские аналогии", пугавшие многих в середине 20-х годов, уводили
от существа действительной угрозы, не давали увидеть суть грядущих
социальных конфликтов, того, что позднее Троцкий назовет борьбой между
бюрократией и "новыми собственниками", мелкой буржуазией, за свою долю
национального дохода. Отсрочить эту разрушительную схватку, придать ей
цивилизованные формы могла только серьезная демократическая реформа. Но
мотивировать необходимость такой реформы опасностью "термидора",
"буржуазного перерождения" - значило уходить от сути проблемы.
Нэп действительно шел к концу, но там, в конце нэпа, не менее
реальными, чем "возврат к капитализму" через "термидор", были окончательная
узурпация власти бюрократией и дальнейшее накопление материальных
предпосылок социализма в тесной одежде бюрократического "государственного
социализма". Предельные границы такого состояния общества - переходного по
своей сути* - были одновременно и границами предельного огосударствления.
Достигнув своего крайнего предела, огосударствление неизбежно должно было
вылиться во всеобъемлющий кризис. Из этого кризиса мы и пытаемся
выкарабкаться сегодня.


Летом 1927 года слово "термидор" появляется не только в черновиках
различных оппозиционных документов, но и на страницах официальной печати.