"Иван Тропов. Клан быка " - читать интересную книгу автора

Леха недоверчиво покосился на сатира. Вот эта-то вот закованная в броню
туша - детский сад?..
Но сатир уже соскочил с алтаря и подталкивал Леху к проходу между
гранитными блоками.
Леха невольно уперся, но тут пространство дрогнуло и пошло волной. Два
гранитных блока всколыхнулись, рванулись навстречу каменными рукам и...
Мир сжался, закружился - и тут же все кончилось. Только вокруг уже не
гранитные блоки капища и клочки сухой травы, а ковер сочной изумрудной
травы.
Выбросило в лощину. Прямо перед закованным в бронежилеты здоровяком.
Руки в камуфляже скользнули за плечо, и из-за броневых наплечников
появился шестиствольный пулемет. Миниган, как их называют в американской
армии. В нашей таких нет, есть только четырехствольные. Но даже
четырехстволки либо станковые, либо на вертолетах или истребителях. В другой
ситуации это было-бы даже не смешно - миниган вот так вот, в руках, без
всякой опоры, без упора во что-то тяжелое, чтобы увести огромную отдачу...
Но в руках этого здоровяка миниган казался обычным ручным оружием.
А потом Леха наткнулся на его взгляд. Холодный, спокойный, равнодушный.
Безжизненная зимняя вода под коркой льда. Глаза идеального карателя из
"Мертвой головы". С таким взглядом не нужны ни череп на рукаве, ни две
руны-молнии SS...
Взвыл электропривод, и шесть стволов минигана закружились. Шесть черных
глаз полетели по кругу маленькой каруселью смерти. Распустились огненным
цветком - и по ушам оглушительно ударило.
И тут же врезало в грудь, потащило назад.
Десятки пуль били в грудь, рвали броневые наросты. Раскаленный металл
обжигал шкуру, все новые и новые пули кромсали броневой панцирь и рвались
глубже, глубже...
Броневой щиток вздыбился клочками рваного металла, больше не защищая. И
вот тогда стало больно по-настоящему. Кто-то проткнул шкуру, вбил в грудь,
ломая ребра, десяток раскаленных плоскогубцев - и щипал, крутил, рвал ими
изнутри...

Леха втянул воздух, чтобы закричать, выплеснуть вместе с криком хоть
каплю той боли, что жгла и рвала изнутри. Но боли уже не было.
Под брюхом пожухлая трава, вокруг гранитные блоки капища. За ними тучи,
море, грохот прибоя...
И глумливая морда сатира с узкой, свалявшейся от грязи бородкой.
- Ну! - радостно сказал сатир. - Я же говорил, как два байта. Вжик - и
все. Одной очередью. Детский сад... Чего дрожишь-то?
Слова сатира струились между ушей, не попадая в сознание.
Леха медленно приходил в себя и изо всех сил пытался прогнать
воспоминание об этом ощущении, когда пули... как раскаленные плоскогубцы...
внутри...
- Нет! - Леха замотал головой, вытрясая это чувство, это воспоминание.
- А, ну да... Ты же в первый раз... - помрачнел сатир. Но ненадолго,
тут же оживился: - Ну ничего. Привыкнешь. А вот, кстати, и еще один...
Леха крутанулся назад, где между гранитных блоков виднелась зеленая
лощина.
На идеальном изумрудном лугу остались черные следы от тяжелых ботинок.