"Андрей Троицкий. Операция 'Людоед'" - читать интересную книгу автора

обугленную пылающую головешку, а яички полопались от жара, растеклись.
Кончиками пальцев Луков раскрыл веки Анисимова, стал внимательно
наблюдать за его зрачками. Луков причмокивал и что-то шептал себе под нос.
Кровеносные сосуды на белках полопались, зрачки медленно расширялись. Его
светло голубые глаза сделались почти черными, бездонными, как южная ночь.
Значит, не симулирует. Анисимову больно, очень больно. Не выдержав
нестерпимого жжения, Анисимов закричал во все горло. Доктор покопался на
своем столике под салфеткой, вставил в ушные каналы ватные бируши, чтобы не
оглохнуть от диких воплей. Затем сходил в угол комнаты к рукомойнику,
вернулся с обратно с оцинкованным ведром. Наклонившись вперед, Луков снова
заглянул в глаза Анисимова, удовлетворенно качнул головой. И надел на голову
арестанта ведро. Теперь крики, десятикратно усиленные, металлическим эхом
отдавались в голове Анисимова, в самом его мозгу, причиняя новые
неизъяснимые мучительные страдания. Через десять минут арестант потерял
сознание. Луков сделал уколы, вывел Анисимова из болевого шока. Затем окатил
его холодной водой из ведра, измерил давление, послушал сердце. Кивнул
Миратову, мол, можете продолжать, состояние здоровье не внушает опасений. А
сам сел в сторонке, достал карандаш, раскрыл книжечку кроссвордов. Миратов,
вытащил затычки из ушей, выплюнул изо рта зубочистку, положил на стол ноги.
- Как звали людей, пытавшихся скрыться на "Ниве"? Кто они? Откуда
приехали? - майор слово в слово повторил вопросы, заданные час назад. -
Вспоминай. Смотреть на меня.
Анисимов беззвучно плакал, глотая слезы. Колчин курил, стряхивая пепел
на пол и бросая короткие окурки под стул. Миратов щелкал кнопкой настольной
лампы, направив свет в лицо Анисимова. Прапорщик Дроздов, находился в
полуобморочном состоянии, он не мог вести протокол, так сильно дрожали руки.
- Кто был старшим в вашей группе? - спросил Колчин. - Старшим был
Хапка? Кто такой Стерн? Отвечай.
Допрос пошел крутиться по второму кругу.

***

Дербент. 23 июля.

До Дербента Стерн добрался ранним утром. По пути он заметал следы,
пересаживаясь из попутки в попутку. Совершая очередную пересадку, Стерн
спустился к морю. Дул тихий ветер, волны едва плескались у ног. Солнце еще
не поднялось, но небо уже светилось голубой синевой, обещая трудный жаркий
день. Он стянул с себя майку, вошел по колено в воду, вытащил из-за пояса
пистолет с расстрелянной обоймой и забросил его далеко в воду. Затем,
наклонившись, зачерпнул со дна пригоршню песка. Соваться в город или поселок
с заметными татуировками на плече и внешней части ладони - верное
самоубийство. Первая встреча с милицейским патрулем кончится большой
неприятностью, а то и катастрофой. Стерн стоял по колено в воде и тщательно
тер мокрым песком плечо и ладонь, смывая выполненные "под татуировку"
картинки: древний шлем с опереньем из конского волоса, человеческий кулак в
кандалах с зажатым в нем ножом и слово МИР. Нанесенные на кожу особым
химическим составом, картинки не смывались перстной водой и мылом, но
морской воде и песочку эта живопись поддавались. В его положении надо
надеяться не на худшее. Возможно, ориентировки на Стерна к полудню