"Андрей Троицкий. Лобовое столкновение ("Бумер" #2) " - читать интересную книгу автораводой из железного рукомойника, глянул на часы с потертым ремешком. Половина
шестого утра. Топить дом сейчас, попусту расходуя дрова, не имело смысла. И так дров в поленнице осталось едва на неделю. В семь часов они вместе с местным мужиком Аркадием Васильевичем Огладиным должны выйти на лодке, пройти по реке на моторе километров пять, а то и все семь и на рыбном месте, о котором тут не всякий знает, раскинуть сеть. Улов ожидается не самый хилый, но для Огладина рыбалка - скорее спорт, чем добыча рыбешки. Если протопить дом сейчас, то к возвращению, а вернутся они неизвестно когда, самое раннее - уже затемно, дом успеет выстудиться. Когда на крыльце затопали тяжелые сапоги, Вяткин зажег верхний свет и растворил дверь, пропуская раннего гостя на веранду. Огладин поставил в углу здоровенную сумку с навесным мотором на двадцать лошадей. - Ты так и пойдешь? - спросил Огладин. - Нацепил бы на голову какую-нибудь пидорку. Пока топал до тебя, чуть ветром не сдуло. - Найду что-нибудь. Вятка снял с гвоздя кепку из букле. Надевать не стал, бросил на стол, наперед зная, что сию минуту они в дорогу не тронутся. Присев к столу и расстегнув куртку, Аркадий Васильевич вытащил из-за пазухи бутылку водки, газетный кулек с сушеной рыбой и три ломтя ржаного хлеба. Вятка занял второй стул, он думал о том, что душевное беспокойство, как зубная боль, почему-то не проходит. Но о чем беспокоиться? Дюралевую лодку вчера вытащили на берег, ее река не унесет. Сеть и прочие снасти спрятаны в тайном месте в камышах. Ни одна собака не найдет. Навесной мотор вон он, в углу. Так о чем же тревожиться? стаканы, чокнувшись, вылил в горло водку и, посыпав солью ломоть хлеба, закусил. В такую рань пить Вятке не хотелось, но таков уж рыбацкий ритуал, заведанный Василичем, и вся болтовня о вреде пьянства - пшик. Огладин, не теряя попусту времени, живо накатил в стаканы и предложил выпить за добрый улов. - Да, жизнь у тебя тут несладкая, - выпив, Огладин сосредоточено чистил пересохшую рыбку. - Наверное, совсем худо без бабы? - Не очень весело, - легко согласился Вятка. - Ты присмотрись к моей учетчице Вальке Гореловой. Мужа похоронила в прошлом году. И с тех пор к себе никого не допускала. - Горелова не пойдет, - помотал головой Вятка. - Слишком знойная женщина. Мечта поэта. Не в моем вкусе. - Чего-чего? - не понял Василич. Он вытер пальцами отвислые усы с проседью, стряхнул чешую с подбородка и долго смотрел на собеседника бесцветными водянистыми глазами. - Какая еще знойная? В каком смысле? Блядь, что ли? - Если по-русски говорить, толстая твоя Горелова, как корова. - А тебе нужны потаскушки, которые по телевизору худыми задницами крутят? Господи, твоя воля... Огладин бросил на стол пачку папирос и закурил. Разговоры о бабах он часто начинал после второй порции водки. И всегда советовал внимательнее присмотреться к какой-нибудь из сельских баб. Вот сейчас ему вспомнилась молодая учетчица Горелова, муж которой по пьяной лавочке погиб на охоте. После третьей заводил речь о пользе пьянства. А это и вовсе неисчерпаемая |
|
|