"Фредерик Тристан. Мастерская несбывшихся грез" - читать интересную книгу автора

моим рождением. Я пролил обильные слезы, словно мусульманин, вынужденный
покинуть Гренаду. Внезапно я стал почти невидим, голова у меня кружилась,
сердце трепетало. У меня болело все понемногу, и я не мог понять, что это за
боль. Карета, увозившая нас, казалось, была запряжена лошадьми Апокалипсиса.
Я сидел в ней, ничего не видя, словно окна были завешены непроницаемыми
шторами. Странной мелодией звучали во мне скрипение печатных прессов,
скрежет зубчатых передач "Церемониала величественных фигур" и голос моей
тети, рассказывающей мне сказку о людоеде Вотане, который с приходом ночи
выходит на поля сражений искать себе жертвы, завернувшись в плащ, пряча под
полями большой шляпы часть своего лица с единственным глазом. Вот что увозил
я с собой в Венецию. И это было все. К величайшему сожалению - все.

2

К Венеции я привык не сразу. Несколько недель я провел в подавленном
состоянии духа, не вылезая из трущобы, которую дядя Альберт предоставил
моему учителю герру Фушу в глубине заднего двора своих складов. Этот
беспокойный город с многолюдными шумными улицами, с каналами, от которых
летом исходила нестерпимая вонь, с церквами, где хозяйничали паписты,
настолько отличался от моего родного города, что сначала я почувствовал себя
совершенно чужим, ненужным. Конечно же, "мессер Альберт", как его здесь
называли, принял меня радушно, но этот человек имел слишком много забот,
чтобы постоянно уделять внимание своему пятнадцатилетнему племяннику, пусть
даже он когда-то станет наследником его брата - а, может быть, этот аргумент
оказывал на него как раз противоположное действие.
Если франкфуртский банкир Майер отрастил себе солидный живот, то
"мессер Альберт" был тощ, как скелет. Он был убежденный холостяк и не знал
другого отдыха от своих дел, кроме как торговля произведениями живописи.
Действительно ли он любил искусство? Я так не думаю. Просто он знал, что
фламандцы ценятся на вес золота у богатых купцов, которые отовсюду
съезжались в Венецию, чтобы, как в пещере Али-Бабы, "откопать" здесь
какое-нибудь необычное сокровище, редкостную вещичку, драгоценный предмет. В
ту эпоху влияние Константинополя было почти полностью забыто. Джакопо
Беллини многими годами раньше привез из Рима вкус к античной литературе,
который Брунеллески уже привил во Флоренции. Антонелло доверил мастерским
секрет изготовления масла и лаков. Втайне здесь рисовали языческих богов
совсем рядом с образами Богоматери. Дядя Альберт посредничал.
И вот понемногу я начал входить в этот мир - знакомиться с Серениссимой
[11]. Вместе с герром Фушем, который был мне проводником, я ощупью
углублялся в улочки этого лабиринта, постоянно наталкиваясь на красочные
кортежи, почти не понимая, что это такое, но в ту эпоху любой венецианец,
независимо от своего общественного положения, не мог пройти по улице и трех
шагов, не будучи сопровождаем людьми, роль которых состояла в том, чтобы
придавать его персоне соответствующий блеск. Купцы окликали вас с
противоположного конца площади, уговаривая покупать самые разнообразные и
часто совершенно ненужные вам товары. Женщины красовались, сидя на высоких
портшезах, на самых оживленных перекрестках, окруженные зеваками,
выкрикивавшими слова, которых я не мог понять, зато я прекрасно понимал
жесты, какими они сопровождали свои возгласы. Здесь можно было наблюдать,
как навстречу турку в восточном тюрбане идет полуголый негр или укротитель