"Фредерик Тристан. Мастерская несбывшихся грез" - читать интересную книгу автора

судьбе, так как гнев метра Ринверси не предвещал мне ничего хорошего. Мне
льстило, что он подозревал, будто я тайно встречаюсь с его племянницей, и
если бы я действительно был наказан за такой проступок, мне было бы намного
легче, я даже нашел бы в этом какое-то счастье. Увы, Николозия на меня даже
не посмотрела. Она ничего не знала о моих чувствах, а если бы и знала, они
были ей совершенно безразличны. Я могу сгнить заживо в этом мраке, и она
никогда об этом не узнает. О, с какой сладкой радостью я терпел бы мучения
за нее - если бы только ей было о том известно! И в этот миг моих
размышлений мне пришла в голову мысль, от которой я задрожал: ведь если
Ринверси обвинит свою воспитанницу в том, что мы с ней тайно встречаемся,
девушка узнает о моем существовании. Будучи любопытной, как и все женщины,
она захочет со мной познакомиться... И то ли вследствие буйной радости,
которую я испытал при этом предположении, то ли, что более вероятно, от
химических испарений, которыми был насыщен склад, у меня закружилась голова
и, не сумев преодолеть внезапную слабость, я потерял сознание. Я огромными
прыжками бежал по равнине - равнине, где размещался "Церемониал
величественных фигур", - по направлению к статуе Венеры, стоявшей на
пьедестале из белого мрамора. Она так ярко сверкала на солнце, что мне
пришлось закрыть глаза, как в тех случаях, когда приходится смотреть на
раскаленное добела пламя. Герр Фуш бежал вместе со мной, дыша так тяжело и
хрипло, будто был в агонии. Однако он от меня не отставал, и я почувствовал
большую жалость к нему. Но, естественно, остановиться я не мог. Я должен был
приблизиться к сияющему телу богини, и это длилось долго. Наконец, когда я
очутился возле самого пьедестала, я увидел, что богиня исчезла а на ее место
взгромоздилось огромное мерзкое существо с липким телом, похожее на спрута,
с красными глазами, которые смотрели на меня с ненавистью. И похоже, что,
пребывая в бреду, я расшифровал значение этих символов, ибо вдруг закричал:
"Элеуса! Элеуса!" Тотчас же ко мне подбежал герр Ватгейм, мой дорогой друг
по прозванию Красный-Глаз. Он держал в руках закрытую книгу, которую хотел
принудить меня читать, но сколько я ни пытался ему объяснить, что сначала
надо ее раскрыть, ohi упорно держал ее закрытой, настойчиво повторяя:
"Читай! Читай!", чего я никаким образом не мог сделать. Потом я вдруг начал
дергаться изо всех сил, так как заметил, что связан по рукам и ногам. И еще
я обнаружил, что меня бросили на дно какого-то корабельного трюма, и этот
корабль увозит меня неизвестно куда. Я не сразу осознал всю глубину своего
несчастья. Ведь трюм был такой же сырой и мрачный, как и тот чулан, в
котором меня сначала замкнули. Однако скрипение корпуса, которым болтала
килевая качка, очень быстро мне подсказало, в каком месте я нахожусь.
Воспользовавшись моим обмороком, Ринверси привел в исполнение свою угрозу
вышвырнуть меня из Венеции, погрузив меня на отплывающий из порта корабль.
Голова у меня так сильно кружилась, что мне стоило больших усилий собраться
с мыслями. Мной овладело чувство острой тоски, которую ничто не могло
рассеять. Мое положение было не из блестящих, это правда, но самое ужасное
состояло в том, что, удаляясь от Серениссимы, я разлучался с Николозией, не
успев даже рассказать ей о своей любви. К счастью для себя, я снова потерял
сознание, освободив таким образом свои мысли от царящего там хаоса.
Кто-то вылил на меня полное ведро ледяной воды, и это привело меня в
чувство. Мне развязали руки и ноги. Передо мной, смеясь, как будто смотрел
веселый фарс или комедию, стоял Андреа Костанцо, тот самый, по чьей вине
произошло со мной это несчастье. Рядом с ним курил длинную трубку другой