"Фредерик Тристан. Мастерская несбывшихся грез" - читать интересную книгу автора

позволяли ему рисовать лишь самые незначительные детали второсортных картин.
Зато когда вечером я возвращался в чулан, который в конце концов предоставил
мне для жилья "мессер Альберт", я рисовал часами и иногда засиживался так
допоздна, что за работой встречал рассвет. Таким образом, ночь за ночью, я
набросал многочисленные эскизы, не осмеливаясь их никому показывать. Герр
Фуш, став ненужным, возвратился в Германию, к тому же он вряд ли оценил мой
талант. Расставаясь со мной, он высказал свое мнение: Венеция вскружила мне
голову, но он верит в здоровую чистоту моей крови. Вскоре я возвращусь к
здравому смыслу, то есть к коммерции.
Одного из компаньонов, работавших в мастерской, звали Андреа Костанцо.
Его лишь совсем недавно возвели в ранг исполнителя, и ему еще не было и
двадцати лет. Поэтому он относился ко мне по-дружески. Это был парень
небольшого роста, но очень хорошо сложенный, с тем лицом, о котором трудно
сказать, кому оно принадлежит - ангелу или демону. Он разговаривал не
умолкая, когда мы с ним выходили на улицу - казалось, что часы молчания,
навязанные ему во время работы в мастерской, угрожали взорвать его изнутри.
Вся эта болтовня сопровождалась жестами и разыгрываемыми театральными
сценками, что весьма меня забавляло, так как я не привык к подобным
чудачествам. Он называл меня "Тедеско", ибо этим словом здесь называют
германцев.
Это Андреа рассказал мне, кто такая Николозия и почему она согласилась
позировать Ринверси. Она не только приходилась ему племянницей, будучи
дочерью его умершей сестры, но и была его воспитанницей. Сначала он доверил
ее монахиням, чтобы они обучили ее неизвестно каким наукам, после чего
забрал к себе в дом, где относился к ней как к родной дочери в ожидании,
пока она выйдет замуж. Немало было претендентов на ее руку, но ни один из
них не сумел понравиться художнику. Служанка, похожая на дракона, всегда
сопровождала красавицу, когда та выходила в город, и так хорошо исполняла
свои обязанности, что до сих пор никому не удавалось даже приблизиться к
ней. Но все знали, что она необычайно прелестна и грациозна, поэтому ее
называли не иначе, как Элеуса - это имя византийцы дали Богородице, и
означает оно "нежная", "ласковая". Элеуса - это нежное и ласковое имя
напоминало золотой отблеск, игравший на волосах; Николозии.
Андреа иногда водил меня в маленькие забегаловки, где до поздней ночи
мы играли в кости, смакуя фаршированный лук и креветки, орошенные умброй,
терпким вином венетского побережья, которое в туманные дни пьют горячим с
корицей и молоком. Иногда к нам подсаживались женщины, пытаясь принять
участие в наших разговорах, но это были шлюхи, и я охотно уступал их
товарищу, который был гораздо менее разборчив.
- Если ты собираешься ждать Элеусу, - говаривал он мне со смехом, - ты
на всю жизнь останешься девственником!
Что он имел в виду? Как я мог "ждать Николозию", когда отлично знал,
что эта богиня не для меня? После нескольких недель тесной дружбы я показал
Андреа свои рисунки. На всех было изображено одно и то же лицо, и я боялся,
что он посмеется надо мной. Он казался удивленным, потом заявил, что надо
показать их учителю, пусть он убедится, что я достиг мастерства, значительно
превосходящего способности ученика. Я колебался, мне было трудно на это
решиться. Тогда мой приятель выбрал рисунок, показавшийся ему наилучшим, и,
несмотря на мое нежелание, решил показать его Ринверси. И напрасно выступал
я в роли адвоката дьявола, Андреа остался непоколебим. Он заверил меня, что