"Юрий Трифонов. Утоление жажды" - читать интересную книгу автора

они желтые, как дыня. Странно видеть эти желтые горы: они кажутся
раздетыми.
Я сижу в узкой, полутемной комнате гостиницы и жду Сашу. Он должен был
прийти час назад. Саша - мой товарищ по университету, он работает
литсотрудником в здешней газете. Где он только не работал за семь лет
после того, как мы кончили! В Молдавии, на Алтае, на Дальнем Севере и вот,
наконец, здесь, в самой южной республике. Сюда его притащила жена. Она
биолог или гидрогеолог, а может быть, мелиоратор, - словом, изучает
пустыню. Она была, помнится, высокая, статная, с большой пшеничной косой и
разговаривала грудным голосом, немного в нос. Сейчас она где-то в
экспедиции, и я ее не видел. Саша здорово изменился. Во-первых, он, что
называется, посолиднел, у него появился второй подбородок и возник
животик. Во-вторых, он увлекается какой-то чепухой, - например, собиранием
спичечных этикеток и вырезыванием карикатур из газет и журналов. И,
в-третьих, в нем открылось качество, совершенно неизвестное прежде: он
сделался ловеласом. Еще десяти дней не прошло, как я приехал, а Саша уже
два раза просил меня одолжить ему "на часок" ключ от номера. По словам
Саши, в этом городе, разрушенном ужаснейшим землетрясением, жестокий удар
нанесен любви. Жилья мало, люди живут в тесноте, и любовникам негде
встречаться. В какой-то степени спасает теплый климат, да еще выручают
знакомые, которые живут в гостиницах, и то если это отзывчивые и
деликатные люди.
Я уходил в город и, доказывая свою деликатность, возвращался в
гостиницу не через час, а через два часа. Мне не хотелось выглядеть
ханжой. Я злился на Сашку, меня злили его эгоизм, беспардонность и то, что
я бездарно трачу время, когда дела мои не двигаются; но что я мог
поделать, если я так зависел от него! А он, сукин кот, этим пользовался. В
номере я находил пустую бутылку из-под портвейна, мятые конфетные бумажки
и с необыкновенной аккуратностью застланную постель. В ванной было
набрызгано. Они принимали душ. На столе лежала записка: "Мы тебя
приветствуем, старик. Завтра созвонимся. Штопор отдай дежурной".
И при всем том Саша - единственный в этом городе человек, который мне
как-то близок и который может мне помочь. Кроме него, у меня нет здесь не
то что товарищей, но даже знакомых. Есть беглые, ничего не значащие
знакомства с несколькими ребятами из газеты, Сашкиными друзьями, и с
кинорежиссером Хмыровым, москвичом, который живет в номере напротив, через
коридор. Этому Хмырову лет пятьдесят, у него странное, узкое лицо, нижняя
часть которого вытянута вперед, что придает ему сходство с таксой. Чем он
знаменит - неизвестно, но держится он важно. Утром, когда мы встречаемся в
коридоре или за завтраком в ресторане, он никогда первый не здоровается, а
строго смотрит на меня в упор и ждет, что я кивну. Я киваю. Мне не жалко.
Я приехал сюда в надежде устроиться в республиканскую или хотя бы в
областную газету "Копетдагская заря", где работает Саша. С республиканской
дело рухнуло сразу, там не оказалось вакантных мест, а с "Копетдагской
зарей", на которую я рассчитывал твердо и считал, что там все на мази,
тоже происходит какая-то странная волынка. Может быть, даже это не
волынка, а просто мне не везет. У меня шли с ними переговоры и переписка
при Сашкином посредничестве (он писал в Р-ск, Московской области, где я
работал в районной газете), я послал редактору документы, кое-какие свои
материалы, редактор ответил приглашением, и я приехал. Но за неделю до