"Виталий Константинович Тренев. Путь к океану (Исторический очерк) " - читать интересную книгу автора

Мистер Гиль убежден был, что соотечественник его Браутон не мог ошибиться.
Но он исследовал подходы к устью Амура с юга. Пытаясь пробиться к Амуру с
севера, русские, которым жизненно необходимо было найти морские фарватеры в
устье Амура, свидетельствовали о недоступности реки с этой стороны.
Следовательно, Амур действительно недоступен для морских судов, а Сахалин -
полуостров.
Но как ни исчерпывающи и важны были сведения, собранные Гилем, он не
собирался возвращаться в Англию через Петербург. Для него важно было лично
изучить пути сообщения между центральными областями и тихоокеанскими
прибрежьями.
Так как теперь путь на Охотск становился второстепенным, а главным
должен был быть путь из Якутска на Аян, то Гиль хотел проехать именно этим
путем.
Муравьев довольно быстро разгадал, кто такой этот очаровавший
иркутское общество иностранец. Он заметил, что Гиль интересуется не столько
"таинственной Сибирью", сколько некоторыми тайнами ее, особенно любопытными
для правительства островного королевства. Муравьеву не нравилось, что
любознательность господина Гиля направлена на южную часть Охотского моря.
Мистер Гиль жаждал поскорее отправиться в Аян по только что устроенному
тракту, а уже оттуда, "как бог пошлет".
Можно было не сомневаться, что "бог" послал уже к берегам Восточной
Сибири английское китобойное судно. А счастливая звезда мистера Гиля
приведет его именно на это судно.
Муравьеву неудобно было поступать решительно с английским "ученым
путешественником". Это могло бы вызвать неприятную переписку с
правительством ее величества, окончательно напугать Нессельроде и повредить
замыслам Невельского и Муравьева. Следовало действовать очень деликатно.
Гиля стали убеждать, что Аян только что основан, что там нет никаких
удобств для путешественников; что тракт, только что проложенный из Якутска,
не только плох, но и опасен, - все эти доводы не охлаждали любознательного
путешественника, а, казалось, только торопили его отправиться в путь.
Гиль любезно улыбался в ответ и уверял, что самая большая его
страсть - путешествия по новым, неведомым и опасным дорогам.
Чиновник по особым поручениям, удивляясь чудачеству иностранца, сказал
в конце концов, что, доведись ему самому, только служебный долг мог бы
заставить его принять такую муку, как путешествие в Охотск или Аян.
Господин Гиль умалчивал об истинной причине своего путешествия, не
упоминая также о двойном окладе и надежде на наградные. Выставив в
механической улыбке зубы и глядя на чиновника холодными глазами, он так
объяснял свою настойчивость:
- Когда я вижу новый, только что проложенный через пустыню путь, я
испытываю подлинное, ни с чем не сравнимое наслаждение. Я чувствую себя
участником победы человеческого гения над враждебными силами природы.
Наконец Муравьев в беседе с Гилем сам решительно заявил, что он
категорически протестует против его поездки в Аян, так как не может взять
на себя ответственность за драгоценную жизнь господина Гиля. Вот, если
угодно, на Охотск - пожалуйста. Тамошним трактом пользуются чуть ли не 200
лет.
Мистер Гиль скрепя сердце согласился. Он не предполагал, что капитан
Н. Вонлярлярский, начальник Охотского порта, уже получил инструкцию