"Александр Трапезников. Завещание красного монарха " - читать интересную книгу автора

их, благодари Его - может быть, Бог хочет привести тебя к воздержанию,
призывает к большим подвигам и освобождает тебя от уз. Отступи от бездны и
выполни волю Его, как предначертано..." Жизнь для Анатолия Киреевского
началась как бы заново. Но прошло еще почти полтора года, прежде чем он
возвратился к своему незавершенному труду.
У Сергея Днищева судьба складывалась иначе. Он легко относился к
утратам и приобретениям, имел веселый нрав, железные мускулы и несгибаемую
волю. Трижды был женат и столько же раз разводился. Окончил МВТУ имени
убиенного обрезком трубы революционерчика, работал в секретном
НИИприборостроения, даже защитил не нужную теперь никому диссертацию, а
после ликвидации на исходе перестройки этой конторы оказался безработным.
Вторая супруга Днищева была дочерью генерала КГБ, который неплохо устроился
и в личной жизни (конечно не так, как Федор Борков из Пост-банка, но тоже
недурно), и бывший тесть делал ему заманчивые предложения, но Сергей
предпочитал романтическую жизнь волка-одиночки. Он не особенно охотно
делился с Анатолием своими приключениями, то исчезая из Москвы месяцев на
пять-шесть, то возвращаясь с азартным и веселым блеском в глазах, целый и
невредимый, хотя - Киреевский чувствовал это - бродил его друг где-то по
лезвию бритвы. Но он был словно бы заговорен от беды и несчастья. Есть
такие люди, героическо-жертвенного склада, предназначенные судьбой на роль
лидеров, которые никогда не поддаются отчаянию, не дают расслабляться
другим, спасают их и ведут за собой. А по большому счету, именно они-то и
являются воплощением народа, движителями истории, и в этом случае Сергей
Днищев как никто другой был выразителем русского духа.
Связи и приятели у него были в самых различных сферах общества. От
уголовной среды до сотрудников ФСБ, от дворника до депутата Государственной
Думы. Где бы он ни появлялся, он невольно становился душой компании,
притягивал внимание, находил общий язык со всеми. А язык у него был
довольно острый с грубоватыми, солеными шутками. Так уж получилось, что еще
со школьной скамьи, а затем в армии, институте и на работе, те, кто его
знал, начинал складывать о нем какие-то невероятные истории (в которых была
доля правды), обраставшие потом нагромождением вымысла. Днищев лишь
посмеивался над этими разговорами, но никогда ничего не отрицал. Он считал,
что легенду о человеке надо создавать при его жизни. И лучше, если этим
займется он сам.
Киреевскому запомнился характерный случай, эпизод из жизни Сергея
Днищева, свидетелем которого ему довелось быть. Месяцев шесть назад, летом,
они неторопливо шли, беседуя, по Уральской улице, пока не наткнулись на
толпу зевак, стоявших возле высотного дома и задравших головы вверх. В окне
шестого этажа стояла маленькая девочка, держась одной рукой за штору, а
другой бросала вниз игрушки, и при этом весело смеялась, глядя, как они
падают на асфальт. У Анатолия сжалось сердце - она напомнила ему его дочь.
Через минуту-другую, штора должна была неминуемо оборваться. Зеваки ждали
окончания трагедии с нарастающим интересом. Кто-то объяснил, что сейфовую
дверь в квартире взломать невозможно, а пожарные уже выехали, но никак не
доедут, наверное, где-то застряли. Не говоря ни слова, Днищев вошел в
подъезд. Через некоторое время Сергей показался в окне на седьмом этаже,
прямо над девочкой. Держась за какую-то хлипкую веревку, он спустился на
пролет вниз, но не сразу втолкнул "героиню" внутрь комнаты, а,
раскачиваясь, как обезьяна, еще о чем-то весело поболтал с ней, отчего она