"Дорин Тови. Кошки в доме " - читать интересную книгу автора

где могли позволить себе обзавестись двумя сиамскими аристократами.
Ну как после такого мы допустили бы, чтобы Саджи оказалась Золушкой
этого семейства? Когда мы удалились, то вместе с ней, а также с запасом
дрожжевых таблеток, пакетом рубленого кролика и родословной, которая была
заметно больше ее и сообщала, что отца ее звали Цезарем. Кстати, именно
поэтому мы и назвали ее просто Саджи. Хотели-то мы наречь ее Шахерезадой, но
поскольку Анна, как и ее тезка, замуж за короля Сиама все-таки не вышла, мы
решили не добавлять истории лишних сложностей.
Сама Саджи была настолько счастлива, что в этот вечер, в первый, и
единственный, раз в своей жизни, она ехала домой на машине совершенно
безропотно. Ужин она съела до последней крошки. Даже на Шорти она прыгнула
только для того, чтобы показать нам, как она намерена в будущем защищать нас
от всех созданий больших и малых. Она до того нас полюбила, что ей была
непереносима разлука с нами, когда мы наконец легли спать, заперев ее ради
Шорти в свободной комнате с новехонькой личной кошачьей корзинкой и грелкой.
Она стенала, визжала, выла и причитала, что она совсем-совсем одна и хочет к
мамочке. Она вылезла из корзинки и начала вопить под дверью, чтобы нам было
лучше слышно, втащила уголок коврика с площадки и принялась рвать его с
яростью, какая не посрамила бы и леди Макбет. Когда наконец стало очевидно,
что на помощь никто не придет, она испустила последнее трагическое:
"Мяо-у-у, мяо-у-у-у!" - оно тоскливо замерло во мраке, и настала тишина.
Нас сразу же охватила тревога. Что, если она пролежит под дверью всю
ночь и простудится? Старик Адамс говорил, что сиамские кошки от простуды
погибают. А что, если она уже погибла? Тишина после получасовой какофонии
казалась жуткой и противоестественной. Мы считали, что кошкам не место в
спальне, и не собирались изменять своим принципам. И все-таки... а что,
если...
Первым не выдержал Чарльз. Десять минут он отчаянно напрягал слух, но
из соседней комнаты не доносилось ни звука. Ну и он выбрался из-под одеяла,
бормоча, что как-никак в эту кошку мы вложили порядочные деньги. Когда мы
открыли дверь, Саджи лежала в корзине, свернувшись клубочком и как будто
спала, но я готова была поклясться, что она тихонько ухмыляется. Чарльз,
мужчина, естественно, ничего не заметил. И увидел только то, что ему
полагалось увидеть - такую маленькую, такую трогательную и несчастную. После
чего сказал (как от него и ожидалось), что в первую-то ночь нам следует
взять ее к себе.
Осторожно, с бесконечной нежностью он извлек ее из корзинки и положил
мне на сгиб локтя, где она со счастливым вздохом тотчас погрузилась в сон.
Чарльз, умиротворив свою совесть, хлопнулся на принадлежащую ему половину
кровати, натянул одеяло на голову и тоже уснул. Только я бодрствовала. А
бодрствовала я потому, что ей до утра снилась Анна и она громко, с голодным
вожделением причмокивала прямо у меня над ухом.
Когда мы встали утром, за окном лил дождь, а в доме возник новый
кризис. Саджи не воспользовалась своим ящиком! Ее бывшая владелица любезно
посоветовала нам, поскольку Саджи еще не привыкла гулять в саду, продолжать
использовать это удобство, и мы услужливо снабдили ее самой большой
эмалированной формой для печения пирогов, куда насыпали песка из запасов
Шорти - старик Адамс сказал, что от сырой земли в ящике сиамские кошки
простужаются. Накануне вечером мы показали ей ящик, но она притворилась,
будто не заметила его, что было понятно: ведь сиамские кошки обладают