"Андраш Тотис. Убей когда сможешь " - читать интересную книгу автора

ведем не настоящую борьбу, а даем представление. Понимаете? Представление.
-- Он говорил медленно, раздельно, чуть ли не по слогам, будто объяснял
что-то недоразвитым детям. Махнув рукой, немного спокойнее продолжал. - Мы
не спортсмены, а актеры.

Думаю, разница понятна. Это моя профессия, понимаете, мое ремесло,
которое я люблю. - Он снова вошел в раж и, как оратор на трибуне, бичующий
грехи человечества, возвышался за стойкой бара. - А теперь скажу вам, что
нужно публике. Слушайте внимательно, это весьма поучительно. Зрителям нужна
кровь. Разгул страстей, скандал. У нас они это получают. Они знают, что их
обманывают, однако делают вид, будто не замечают. А сказать вам, что
произойдет, когда явится такой скот и организует состязание, гда на самом
деле друг друга убивают?
Полицейские переглянулись. К счастью, им не нужно было отвечать на
вопрос. Жиле сам подавал себе мячи, которые мог красиво погасить.
- Я вам скажу, что произойдет. После этого зрителю потребуется
настоящая кровь, настоящее убийство!
- Быть может, не всем... может, только... - Буасси в замешательстве
развел руки.
Жиле не дал ему собраться с мыслями, сказать, что, мол, он, Буасси,
тоже не прочь сходить на такое состязание, только бы билет достать, ему
страх как любопытно посмотреть, что они там делают друг с другом на самом
деле, однако он не хочет, чтобы эти соревнования проводились всегда, ведь он
же не садист. Жиле его перебил. У него самого было что сказать, и он вовсе
не желал, чтобы его перебивали.
Масса народу приходит на состязания по кетчу, публику они интересуют. А
потом люди либо жалеют, что пошли, либо нет, но любопытство у них пропадает.
Это как бой быков. Его осуждают за жестокость, но все-таки, когда приезжают
в Испанию, стараются не пропустить. И речь совсем не о них, а о тех, кто
сейчас ходит на состязания по вольной борьбе. Что будет, если они привыкнут
к новой моде? Нам либо придется делать то же самое, либо искать другую
профессию, потому чти не на что станет жить.
- Может, это все же не понадобится потом зрителям, - сказал Альбер
без особого убеждения. Жиле даже не услышал.
- Сейчас публика играет вместе с нами. Делает вид, будто верит: то,
что мы делаем, не понарошку, а настоящее. Да что там - делает вид! Верит!
Согласна верить, хотя, если бы задумалась, поняла бы. Но она не
задумывается. Не желает задумываться. Но когда потом пойдет настоящая
борьба, она не сможет так поступать.
Альбер слушал и молчал. Жиле выглядел так, словно

ему и трех разумных фраз не связать. А тут - на тебе - этакая
проповедь! Да, да, это настоящая проповедь, Жиле несомненно не в первый раз
ее произносит, и не в последний. Возможно даже, слова не его. Ему написали,
а он сыграл, как роль Палача в вольной борьбе.
- В конце концов и кетчистов не останется, - сказал Буасси.
- Не думаю, - возразил после минутного размышления Жиле. - Наберут
настоящих борцов, боксеров, каратистов, кунфуистов. Чем многообразнее, тем
лучше. Как в древности на играх гладиаторов. Зрители хотели видеть не только
обычные поединки, им было еще любопытно, побьет ли парень с мечом того, у