"Андраш Тотис. Убить голыми руками" - читать интересную книгу автора

цепями, а такую ситуацию трудно было вообразить в этом хорошо охраняемом
здании. Но если актер и преувеличил грозящую герою опасность подобно тому,
как в сценарии он изменил внешность торговца наркотиками, ему, Куяме,
достаточно и той доли истины, что скрыта в сюжете. Его ни на минуту не
утешало сознание, что он полицейский. Ведь бедняга Эноеда тоже был
полицейским и шел по этому следу. Как знать, может, он даже успел
побеседовать с Огавой и был убит по дороге отсюда.
Инспектор подозрительно оглянулся по сторонам. Зрелище светлого,
чистого современного вестибюля, деловито снующих бизнесменов, швейцаров и
охраны в униформе несколько успокоило его.
Не отступать же с позором, коль скоро его сюда привела нить
расследования! Но и нагрянуть в контору Огавы он тоже не решался.
Куяма вышел на улицу, постоял, пытаясь собраться с мыслями. Вокруг
царила привычная обстановка токийского делового квартала. Всюду конторы,
банки, рестораны, гаражи. Массы людей, как и водится в центре города:
сухопарые чиновники в европейских костюмах и при галстуках, юные девушки в
полотняных шортах, детишки в неизменных соломенных шляпках. Объявления на
японском и на английском языках. И на противоположной стороне улицы -
небольшой цветочный магазин с икебаной и каллиграфической надписью в
витрине. Оформление рассчитано не на туристов, надписи, как видно, часто
меняют, следя за тем, чтобы они гармонировали и с выставленными цветами, и с
окружающей обстановкой. Из всех старинных обычаев Куяма дорожил именно этим.
Древняя традиция являлась как бы неотъемлемой частью его жизни, хотя он
лично не делал ничего, чтобы поддержать ее. В доме его родителей всегда
стояло блюдо с цветочной композицией. Куяма любил эти "стихотворения в
цветах", любил смотреть, как мать составляет букеты. В удобном домашнем
кимоно, уютно расположившись на приятно пахнущей циновке, она проворно и в
то же время мягкими, спокойными движениями перебирает цветы, формирует
букет. Затем надолго застывает в одной позе, не сводя взгляда с цветов.
Можно подумать, будто она любуется творением своих рук, но это не так. Вот
мать укорачивает стебель одного цветка, другой отодвигает чуть в сторону.
Икебана почти не меняется, но смотредь на нее приятнее, она больше радует
глаз и дает отдохновение душе.
Продавщица оказалась маленькой хрупкой девушкой. Она поклонилась
посетителю и, как птичка, склонив голову набок, снизу вверх смотрела на
Куяму. Губы ее улыбались. Куяма достал удостоверение и с ходу понес какую-то
чушь.
- Простите за беспокойство. Я по поводу жалобы граждан...
- Да-а? - глаза миниатюрной, как куколка, продавщицы выжидательно
уставились на него.
- Якобы за последнее время в округе участились случаи нарушения
общественного порядка. Хулиганы нападают на людей, учиняют драки... Что вам
известно на этот счет?
- У нас ничего подобного не случалось. - Девушка говорила застенчиво
и быстро, щебечущим голоском, которому специально обучают теледикторш и
актрис. В конце каждой фразы она наклоняла голову и робко улыбалась Куяме.
Молодой человек не раз задумывался над тем, что же, собственно, привлекает
его в таких девушках, но так и не мог прийти к окончательному выводу. Улыбка
этих куколок - пустая маска, их учтивость - всего лишь поза, а все манеры
- заученный с детства стереотип идеальной японской жены. Стоило об этом