"Андраш Тотис. Убить голыми руками" - читать интересную книгу автора

и в обществе. Другие, напротив, порицали его соотечественников, а японскую
иерархическую систему и вовсе заклеймили как профашистскую. Девушки же,
узнав о роли, отведенной в стране женщинам, резко, чуть ли не злобно напали
на Японию. Они с таким жаром отстаивали свою правоту, словно опасались, что
и у них того гляди введут восточные обычаи. "Ни за какие блага не вышла бы
замуж за японца!" - подытожила одна из девиц их общее мнение. "Где ты
найдешь такого дурака-японца, который бы на тебе женился!" - мысленно
ответил ей Куяма.
Закрывая за собою дверь отцовского кабинета, он улыбнулся. Если бы
знали американцы, что это всего лишь видимость! Когда он отправится на покой
и родители останутся одни, отец все расскажет матери и они шепотом долго
будут обсуждать его, Куямы, шансы на успех. Точно так же они на равных
обсуждают денежные вопросы и служебные дела отца. Куяма лишь в Америке
окончательно понял, что у них дома глава семьи - мать, якобы бесправная,
безгласная японская женщина. Жизнь - это театр, где матери тоже приходится
играть свою роль.
Вернувшись к себе, Куяма удобно расположился на циновке, налил пива и
углубился в записи по делу Адзато.
Дэмура отправился домой на такси. В эти вечерние часы в автомобиле
можно было добраться быстрей, чем на метро, а Дэмура спешил. Он нервничал,
поскольку никогда не приходил домой так поздно, и знал, что жена ждет его к
ужину. Надо было бы позвонить ей из дома Адзато. Дэмура мог быть уверен, что
жена не скажет ему ни слова упрека, лишь взглянет печально и с укором. У
него сжалось сердце, когда он открыл дверь в свою квартиру.
Эноеду ужин ждал на столе. За едой он вновь просмотрел свои заметки;
завтра их надо будет перепечатать в нескольких экземплярах. Должно же быть
документальное подтверждение его работы по заданию центрального отдела
расследований. Он сложил в мойку грязную посуду, бережно спрятал в портфель
бумаги с записями и лег спать. Жена не промолвила ни слова, и все же Эноеда
знал, что она не спит.
Двое в масках внезапно появились из-за ограды. Один из них преградил
Адзато дорогу, другой, держась на безопасном расстоянии, зашел с тыла.
Адзато взметнулся в прыжке и тотчас же упал как подкошенный. Лишь двое из
сидящих в небольшом просмотровом зале успели выхватить из серии молниеносных
приемов резкий, как взмах меча, удар ребром ладони. Кадр сменялся кадром, и
они видели, как у Адзато вздрагивают мускулы лица, видели его напряженный,
внимательный взгляд; теперь оба специалиста были убеждены: актер уже понял,
что это не игра, а смертельный поединок. "Боже правый, что ему стоило
закричать или убежать, уклониться от схватки!" - думал Куяма, чувствуя, как
его подташнивает от волнения. На пленке было запечатлено подлинное убийство
реального человека, и молодой инспектор полиции лишь в эту минуту осознал,
что от него требуется не отыскать неизвестное лицо в абстрактной схеме, а
поймать вдохновителей этого конкретного злодеяния.
Дэмура с грустью наблюдал за событиями на экране. Он видел страх в
глазах Адзато, видел его усилие овладеть собой, побороть свой страх, что,
очевидно, не раз удавалось актеру. Опытному глазу было видно, что сейчас
Адзато не думает о красивых, эффектных приемах, а прикидывает расстояние до
неизвестных, старается выбрать нужный темп и ждет мгновения, когда можно
будет с криком броситься на противника и раздавить, уничтожить его. Это было
лицо истинного каратиста, и знаменитый Джонни Адзато в этот момент снискал