"Анри Торосов. Оливье - друг человека (Сб. "Фантастика-78")" - читать интересную книгу автора

кем, кроме сослуживцев и Саши-доголюба, почти не общался. С Сашей они
теперь особенно сошлись, часто ездили друг к другу в гости, но Дима все же
чаще - и в центр легче выбраться, чем наоборот, и квартира у Саши
двухкомнатная, по наследству досталась, да и просто веселее бывало у Саши,
всегда кто-нибудь сидел, всегда о чем-нибудь болтали, а Оливье тем
временем находился дома и, чтобы не очень скучать, воображал, что сторожит
квартиру. Этим, в сущности, в отсутствие Димы все его занятия и
ограничивались. Вот когда Дима был дома, дел у Оливье становилось больше:
надо было слушать Димину болтовню, выполнять нехитрые команды типа
подноски шлепанцев, наконец, самое главное, надо было создавать
_настроение_, когда Дима садился работать, и это как раз у Оливье
получалось лучше всего, пока однажды он не перестарался.
Это случилось, когда, постучав на машинке довольно времени, Дима ее
выключил и потянулся к телевизору с намерением щелкнуть, и при этом
мимолетно загадал: вилка в сеть включена или нет? И тут он увидел Оливье,
который, держа вилку в зубах, тыкался ею о розетку, явно намереваясь
включить телевизор. Когда это ему наконец удалось, он был немедленно
повален на пол хозяином - к немалому удивлению Оливье. Тот пришел в
восторг от такого нехитрого фокуса.
Последствия сказались уже на следующий день. Дима приволок с работы
собственноручно вылепленный пульт управления телевизором - ящик
крупноватых размеров с кнопками включения-выключения и длинным рычагом
регулятора громкости. К концу вечера недоумевающий Оливье освоил всю эту
механику, за что и получил поцелуй в нос, кусок пирожного и разрешение
пользоваться телевизором самостоятельно в отсутствие хозяина.
Поцелуй Оливье обрадовал, пирожным он остался доволен, а вот
телевизором воспользоваться что-то не поспешил - наверное, тот своим шумом
помешал бы ему воображать, что он стережет квартиру.
А мозги Димы тем временем, раз заработав в направлении Оливье и
механизмов, крутились теперь не переставая, и вот у Оливье появилась куча
разнообразных занятий - он включал и выключал по команде все
электроприборы, какие только имелись в доме, он стал выносить мусор на
помойку, хоть в доме и имелся мусоропровод, но зато для этого ему пришлось
выучиться пользоваться лифтом, наконец, Дима стал приучать его брать
телефонную трубку по звонку, класть на столик и говорить в нее "гаф", что
у Оливье, поскольку был он догом, а не шавкой, получалось как "гоу!".
Теперь Дима приставал ко всем сослуживцам с просьбой набирать свой
номер, те набирали, лай Оливье и ум его хвалили, но остыли к этому занятию
значительно раньше Димы и набирать номер впредь, хоть дело и происходило в
рабочие часы, наотрез отказались. Таким образом, одна из забот Оливье
уменьшилась, хоть и не исчезла совсем: во-первых, Диме звонили порой и не
только для того, чтобы послушать Оливьиное "гоу", а во-вторых, разве редко
люди попадают отнюдь не туда, куда рассчитывали, опуская последнюю свою
двушку в автомат? Вот и к Диме попадали так частенько, и тогда, заслышав в
трубке какое-нибудь: "Алло, Сидора Моисеевича, пожалуйста!", Оливье лаял с
особенным удовольствием. Получались ли из-за этого инфаркты, Оливье знать
не мог.
Кончилось дело тем, что Саша позвонил Диме на работу и осведомился:
- Ты что, заболел шизической френией? Немедленно отучи собаку
заниматься ......! - и Саша употребил непечатное, но весьма выразительное