"Евгений Торопов. Хватит ли на всех пирацетама?" - читать интересную книгу автора

население и, мягко говоря, отнимают свободное время людей... Кстати, он
прав в самой глубине вопроса - многие не понимают этого. Вот, по его
просьбе я хотел на сутки изъять эти "прелести" из жизни, но этот дядя!
- И дядю можно понять, - вздохнул Говорухин. - Не следует излишне
дергать людей - они становятся издерганными.
- Но люди ищут лучшего!
- Люди хотят покоя, - красноречиво подчеркнул пан.
Люди наелись и повалили из зала, придерживая локтями набитые карманы.
Отворачивая от них взгляд, я только сейчас по-настоящему обратил внимание
на оформление столовой.
- Пожалуй, и мне пора, - заявил пан и тоже вылез из-за столика.
- Три минутки посидим, - сказал мне принц, разворачивая красочный
журнал "Мир нововведений".
По всей передней стене на двух уровнях шли лозунги. ЕШЬТЕ ОВОЩИ!
ОВОЩИ - ОСНОВА ЖИЗНИ. Плакаты и наставляли по-отечески: В РАСТИТЕЛЬНОЙ
ПИЩЕ КОЛИЧЕСТВО ФЛОГИСТОНОВ МАКСИМАЛЬНО, и подшучивали: КАПУСТА - ЛУЧШАЯ
ПЕЧЕНЬ, применяли и пряник: ВЕГЕТАРИАНЕЦ - ПОЛНОПРАВНЫЙ ХОЗЯИН БУДУЩЕГО, и
кнут: СМЕРТЬ МЯСУ! Под этими призывами (тщетными, как я вывел из нашего
рациона) располагались пояснения в виде красочных картинок: пышущий
здоровьем бордовый арбуз в разрезе, состоявший из невообразимого числа
"флогистонов", напоминающих среднее между семенами и головастиками;
куриный окорочок, который был до того тощий, что все головастики из него
давным-давно эмигрировали.
Тут, наконец, из поварской вышел мальчик-поваренок в белом колпаке и,
привычно лавируя в проходах, приближался к нам. Я наклонился к принцу и
шепнул:
- Помидуровский?
- А? Так точно, Федя. Ну, я тогда пошел, бывай.
Мы крепко пожали друг другу руки и Ништяк с достоинством удалился в
сторону лазейки в стене. Начищенная обувь блестела на свету, обжигая
глаза. Я повернулся к мальчику.
- Добрый день! - еще не подошед, вежливо заметил тот.
- День добрый, - щегольнул я.
Паренек весь скроен был так ладно и аккуратно, что глядеть было
любо-дорого. Он аккуратно переставлял ножки, аккуратно держал личико и
говорил так завораживающе, что содержимое слов скромно отходило за кулисы
и благополучно забывалось - совсем как у некоторых трибунов. Его улыбка...
Вернулся дон Феодосий и с гневом прогнал очарованный глаз души.
- Как вы сказали? - переспросил я. - Не расслышал.
Мальчик повторил. Выходило типа того, что он здесь, де, Юра, но это,
мол, де-юре. А на самом деле - он Вася, елки-палки, Василий Заодно,
практикант Дегустатора, первого заместителя высочайшего придворного Повара
господина Помидура.
- А-а-а... - протянул я. - Ну, пошли?
- Пойдемьте.
Поварская часть столовой не гласно, а перегородкой делилась на две
половины: где готовили, и где отдыхали те, кто готовили. Вот туда мы и
двинулись.
Еще издалека я почувствовал неладное. Кто-то коряво декламировал
прозу.