"Александр Торин. Мы - пионеры, дети рабочих" - читать интересную книгу автора

жильцам подавали английский завтрак, почему-то называемый континентальным:
блестящие сковордки с шипящими сосисками, апельсиновый сок, яичницу и
кофе...
-- Извините еще раз, -- сухо кашлянул Скотт. -- Мы же думали, что вам
будет ближе добираться до работы....

Жизнь, как мне показалось, налаживалась. Тем более, что вечером я удрал
от своих преследователей, оторвавшись от них на пересадке в метро. По этому
поводу я, беззаботно посвистывая, выпил пива в баре недалеко от Лондонского
Университета с симпатичным аспирантом Джорджем, потом прогулялся с ним до
вокзала Виктория, там располагалась его квартира. В квартире этой я
познакомился с его худенькой большеглазой женой, выпил у них в гостях еще
немного виски, затем добрел до метро, вылез на станции "Кенсингтон". К
своему удивлению, дойдя до иранско-афганского магазина "Калашников", на
витрине которого висели хорошо знакомые мне автоматы, я не обнаружил ни
одного разведчика-пионера. Затем я прошел мимо паба с леденящей душу
надписью "Последняя Таверна перед Альберт-Холлом", свернул направо...
Вот как они мелькнули эти патриоты, стайкой у перекрестка. Ха-ха,
сегодня меня здесь не будет! Взвейтесь кострами, синие ночи!
Будучи слегка пьян, и не в силах удержаться от дьявольского искушения,
я скорчил страшную рожу полненькому, покрытому веснушками мальчугану,
который сопровождал меня в лифте, с удовлетворением заметив, что на лбу его
выступили капли пота...

О, святые правозащитники! Что сделали эти чертовы бдительные
прародители пионеров с моими вещами? С копиями статей, любовно собранными в
библиотеке Императорского Колледжа? С синтетическими рубашками фабрики
"Большевичка", с моим парадным болгарским пиджаком в мелкую клеточку...
Все мое имущество было разворочено, частично изрезано ножницами, и
густо полито чернилами.
И тут нервы мои сдали. Меня уже не волновало, что скажет советское
посольство, что напишет реакционная английская пресса, я был полон жажды
отомщения. Открыв дверь, и увидев шпиона, невзначай слоняющегося в коридоре,
я издал победный рык, и, скрючив пальцы в предвкушении добычи, бросился в
его сторону, сам удивляясь собственной прыткости.
-- Мама, -- Зарыдал скаут, когда я поймал его за галстук. --
Мистер-коммунист, пожалуйста, не убивайте меня. Я больше не буду. К тому же,
мой папа - потомственный рабочий-сталевар.
-- А кто безобразничал в моей комнате!
-- Это не я, это наш командир, Питер..... Не бейте меня, дяденька...
-- Где он? -- Прорычал я, оскаливаясь.
-- Я не знаю, -- заплакал мальчик. -- Я больше никогда не буду,
мистер-коммунист. Честное скаутское!
-- Сдался ты мне, -- прошипел я. -- Я плохо переносил детский плач,
жажда немедленной и безусловно кровавой мести начала отступать, и я
благоразумно решил написать жалобу администрации.

Что я и сделал. Администратор гостиницы долго говорил по телефону с
командиром скаутского отряда, тот звонил в какой-то штаб, и, естественно,
выяснил, что я пребываю в гостинице не вполне законно. Впрочем, нашлась